Легенда о Чёрном ангеле
Шрифт:
Повожу вниз пальцами по его спине, резким движением вытаскиваю из брюк и касаюсь горячей кожи. На ней неровности и бугры застарелых шрамов, но это всё проходит фоном, почти не затрагивает сознание. О том, как он жил все эти годы пока не думаю. Сейчас это неважно. Главное, чтобы не прекращал целовать, хоть это и похоже на безумие.
— Ты мне в печёнку залезла, Маргаритка, — говорит, разрывая поцелуй, а я утыкаюсь носом ему в плечо. Вдыхаю аромат кожи и закрываю глаза.
Хорошо всё-таки.
— Ты не мастер комплиментов, как я посмотрю, — смеюсь,
— Я вообще не мастер разговоров.
— Главное, чтобы действия были красноречивыми.
Поддевает пальцем мой подбородок, заглядывает в глаза, а сам хмурится, о чём-то размышляя. И спросить хочется, что на душе у него творится, и спугнуть боюсь.
— Зря я тебя сюда притащил, — говорит тихо, а голос севший, хриплый. — Ты обязательно пожалеешь, но я ничего не могу с собой поделать.
— Ты не можешь точно знать, пожалею я или нет.
— Ты просто плохо знаешь меня, чем живу, в каком дерьме варюсь ежедневно. Но ты мне нужна.
— Правда?
— Да. Нужна.
И снова целует, но на этот раз нежно, почти невесомо касается губами моих. Мысли становятся вязкими и тягучими, как патока, а я почти забываю обо всех проблемах и неприятностях, тревогах. Кажется, даже забываю постепенно того неприятного типа, что тряс кошельком в моём баре. Потом, всё потом.
— Маргаритка, я закрыл на сегодня ресторан. Тут нет никого, даже персонала.
— Мы совсем одни здесь?
— Точно… ты голодна?
— Не очень.
На самом деле совсем не хочу есть, но мы же, вроде как, в ресторане. Или?
— Я тоже, — усмехается и вдруг подхватывает меня на руки, а я инстинктивно обнимаю его за шею.
Наши лица оказываются на одном уровне — глаза в глаза. Прислоняюсь своим лбом к его и тихо спрашиваю:
— Тогда чем займёмся?
— Сексом, — отвечает, смеётся и несёт меня куда-то.
Ох ты ж чёрт.
Я тону в его невозможных, нереальных глазах, будто бы меня засасывает на дно глубокой бездны. Мне сорок лет, я взрослая и умная женщина… вроде бы, а тут потеряла голову, словно девчонка.
Но с другой стороны, если мне сейчас хорошо, кому какая, в сущности, разница, что я делаю. Я тысячу лет не совершала глупых и необдуманных поступков, имею право.
Я никому ничего не должна, в самом деле.
Карл поднимается по лестнице, делает ещё пару шагов и толкает ногой какую-то дверь. Я не смотрю по сторонам, потому что совсем ничего не хочу видеть, кроме красноватых прозрачных глаз.
Провожу пальцами по лицу, острый подбородок очерчиваю, касаюсь прямого носа, миллиметр за миллиметром оглаживаю светлую кожу, а на щеках чуть отросла белая щетина, на удивление мягкая, совсем не колючая. Белоснежная прядь упала на лицо, а я убираю её, чтобы не мешала.
Кажется, мы оказались в какой-то комнате, в воздухе которой витают приятные ароматы хвои и нагретого на солнце дерева. А ещё сосновой смолы. Здесь тихо и светло, и мягкие лучи проникают через окно. Карл ставит меня на деревянный пол, и я всё-таки осматриваюсь хорошенько. Небольшое
Левее, в стене, ещё одна дверь, наверное, в ванную. Она-то мне и нужна! Кажется, только сейчас поняла, насколько мне необходимо освежиться. Щёки пылают, внутри будто огонь горит, и такими темпами я скоро вообще взорвусь.
— Подожди, — прошу и делаю шаг в том направлении. — Там же ванная, да?
Карл кивает и вопросительно приподнимает бровь. Пусть он и не мастер диалога, но по его лицу сейчас будто могу мысли читать.
— Я сейчас, подожди.
И почти бегом направляюсь туда, где смогу перевести дух.
Карл прав, я смелая, но вот сейчас почему-то жутко испугалась. Господи, мне же сорок, а в комнате так светло…
Защёлкиваю замо?к, приваливаюсь спиной к двери и зажмуриваюсь. Что я делаю? Мужчины его возраста любят тех, кто помоложе. Это же факт и истина. Юное тело, наивность, задорный смех и ветер в голове. Разве не это Карлу нужно? Разве нужна ему сорокалетняя рожавшая женщина с, пусть и не очень заметными, но морщинками у глаз? А ещё ворохом проблем и нерешённых вопросов.
А, впрочем, чёрт с ним! Сам напросился!
Осматриваю небольшую, но довольно уютную комнатку. Плитка на стенах цвета морской волны, душевая кабина, раковина — всё, что необходимо для счастья.
Подхожу к большому зеркалу, в котором отражаюсь в полный рост. Я красивая женщина и до старости мне, как до Луны. Распускаю волосы, и они волнами падают на плечи. Чёрные, тяжёлые, идеально ровные, как не завивай. Снимаю вещь за вещью, пока не остаюсь абсолютно голой. Поворачиваюсь и так и эдак, и улыбаюсь своему отражению. Марго, ты красавица!
Я так часто слышала эти слова, что никогда в этом не сомневалась. Вот только сейчас, за шаг до неизбежного, почему-то испугалась.
Прислушиваясь к звукам за стенкой, и улыбаюсь. Шаги нетерпеливые, словно Карл меряет ими комнату из угла в угол, мучается. Шире улыбаюсь, испытывая необыкновенный подъём. Чёрт, настроение, как на качелях — туда-сюда мотает.
Открываю воду, быстро освежаюсь, убеждая себя, что так правильно, но по сути просто тяну время. Почему-то мне нравится мучить Карла, словно маленькая девочка внутри меня обиженно топает ножкой, надув пухлые губы. Глупости, конечно, но всё-таки.
Вдруг раздаётся стук в дверь, а я подпрыгиваю на месте от неожиданности.
— Маргаритка, ты там уснула? — спрашивает насмешливо, а я бросаю последний взгляд на своё отражение.
Заворачиваюсь в белоснежное пушистое полотенце и открываю дверь. Поднимаю глаза и встречаюсь с голодным взглядом. Ох…
— Блядь, Маргаритка… — выдыхает и опирается рукой на дверной косяк. — Я думал, ты в окно выпрыгнула.
— Тут нет окон, — смеюсь, представив эту картинку.
Нет, я, конечно, здорово стрессанула, но не до такой же степени.