Легенда о любви

Эллиот Лора

И в ту же секунду ей захотелось провалиться сквозь землю.

В дверном проеме высилась худая фигура Тима Кэпшоу.

Оторопевшая Джессика невольно попятилась, но тут же взяла себя в руки.

— Что тебе здесь нужно, Тим? — низким голосом проговорила она.

— Ты. — Его колючий, пронизывающий взгляд впился в нее.

— Нет, Тим, между нами давно все кончено.

Уходи.

— Ты ошибаешься, киска, я так не думаю.

Мы с тобой так и не успели по-настоящему сблизиться. Ты ведь когда-то хотела узнать меня получше, не правда

ли? Вот этот момент и наступил.

— Это желание давно прошло, Тим. Прошу тебя, оставь меня в покое и уходи.

— Нет, Джессика, я уйду только после того, как ты станешь моей.

Он закрыл за собой дверь и стал приближаться к ней. Она снова отступила и, наткнувшись на кровать, едва удержалась на ногах.

— Киска, тебя ведь просто тянет к постели, проскрипел он, нагло рассмеявшись. — И ты пытаешься сказать, что не хочешь узнать настоящего мужчину? Не поверю. Посмотри, ты ведь вся трепещешь от желания, твое тело жаждет мужских прикосновений.

Продолжая гипнотизировать Джессику словами и взглядом, он быстро оказался рядом с ней и попытался обхватить руками. Она отбила его руки, вывернулась и отскочила на середину комнаты.

— Только не твоих, Тим, — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Уходи, уходи по-хорошему. Иначе я подниму шум.

— Ты ведь знаешь, киска, что я ничего не боюсь. Сотня долларов заткнет рот любому индусу. А ты, надо признаться, так сексуальна в гневе. Трудно устоять. Сколько страсти, ну и женщина! И ты думаешь, что я упущу такую женщину, как ты? Тим Кэпшоу не будет самим собой, если это случится. Давай лучше не будем ссориться. Иди ко мне сама. — Он протянул к ней руки, мерзко и похотливо улыбаясь.

Джессику трясло от гнева. Ее щеки горели, на лбу выступили капельки пота. Она стояла посреди комнаты, сложив руки на груди, и часто, прерывисто дышала.

Тим ехидно усмехнулся.

— Думаешь, нормальному мужчине легко смотреть, как вздымается твоя пышная грудь, готовая разорвать жалкие лоскутки, сдавившие ее, и вырваться на свободу? Ты что, думаешь, что я камень, киска?

— Нет! Ты зверь! — свирепо выкрикнула она. — И тебе не место среди людей! Убирайся! Вон!

Она бросилась к двери, широко распахнула ее и стала рядом, снова сложив руки на груди.

— Вон! — повторила она, готовая испепелить его взглядом, ожидая его ухода.

Но Тим не торопился уходить. Он совершенно невозмутимо обвел глазами ее комнату.

— Судя по этому жилищу, в твоей жизни мало что изменилось, киска. Ты могла бы жить лучше. С твоей внешностью и талантом…

— Вон! — перебила она.

Тим медленно направился к двери и, поравнявшись с ней, на миг остановился.

— Уверен, что мы еще увидимся. И не только увидимся, — небрежно уронил он и вышел.

Как только он оказался за дверью, Джессика обеими руками шумно захлопнула ее и закрыла на задвижку.

Проклятие! Дьявол! Как этот мерзавец умудрился так быстро найти ее?

Ее продолжало трясти, и, чтобы успокоиться,

она стала ходить по комнате. В воздухе все еще висел ненавистный запах его дорогого лосьона, который преследовал ее, перехватывал горло, вызывал удушье. Она подошла к двери балкона и широко распахнула ее.

Свежий ветер ворвался в комнату, всколыхнул занавеску, ласково коснулся ее пылающих щек.

Господи! Джессика упала на кровать и разрыдалась.

Господи! Почему? Почему этот грязный подлец явился к ней сегодня? Почему он, а не Кевин? Где ее Кевин? Почему он не пришел, чтобы спасти ее от этого зверя в человеческом облике?

Горячие, соленые слезы текли ручьями по ее щекам. Она утирала их кулачками, продолжая безутешно всхлипывать.

Каждый вечер между восьмым и девятым часом, когда угомонившаяся и притихшая Лакшман Джула, скупо освещенная редкими фонарями, медленно погружается в сон, откуда-то со стороны Гималаев поднимается сильный, порывистый ветер. Он со свистом несется по ущелью вдоль Ганги, обрушивается на дома, теребя оконные рамы, раскачивает и ерошит буйные кроны огромных вековых деревьев, растущих на склонах холмов, которые когда-то, еще в самом начале мира, почтительно расступились, освобождая путь для стремительно бегущей богини-реки.

Кевин стоял на мосту, подставляя лицо под яростные порывы ветра. Мост под ним раскачивался и содрогался. Тросы визжали и тряслись. Река, похожая на огромную черную змею, извиваясь всем телом, ползла мимо.

Джессика. Он проспал почти весь день, и только к вечеру, снова отправившись на ее поиски, встретил Уму и Шанкара и узнал, где она остановилась. Он, не раздумывая, побежал в ее ашрам, но у входа его встретил управляющий и спросил, к кому он идет.

— К Джессике Роджерс, в комнату номер пятнадцать, — ответил Кевин.

— Извините, но к ней сейчас нельзя. У нее гость, и он попросил не беспокоить их.

Кевин пожал плечами и покинул ашрам.

Гость. Интересно, что это за гость, с которым она закрывается в комнате в этот час? Неужели за каких-то несчастных два дня, пока он, как дурак, торчал в джунглях и косился на кончик носа, девушка успела завести любовника? Конечно, с ее внешностью и обаянием ей это ничего не стоит. От мужиков небось отбоя нет.

Джессика. Милая, любимая Джессика… Неужели судьба снова жестоко посмеялась над ним? Разбудила в нем любовь и тут же отняла любимую?

Ждать, пока гость не покинет ее, чтобы появиться на ее пороге?

А может, это деловая встреча? Может, кто-то просто помогает ей в работе над ролью Сати?

Душа Кевина рвалась на части от сомнений и догадок.

Почему он не признался ей в любви еще в джунглях?

Ему снова казалось, что он повис между завершившейся и еще не начавшейся эпохами своей жизни, как теперь, стоя на мосту между двумя берегами реки. Неизвестность угнетала, изводила, терзала. Найдет ли он свой берег? Выберется ли наконец из неопределенности?