Легенда о Льюке
Шрифт:
Холм их очень разочаровал: там не оказалось подходящих деревьев с крепкими стволами и ветками. Льюк фыркнул, с отвращением срубив мечом очередной чахлый куст. Таких на склонах холма было полно. Вург поднял с земли ветку, срубленную его другом, и рассмотрел ее повнимательней:
— Эх, слишком тонкая и хрупкая. Даже в костер не пойдет. Нет, здесь мы для кливера ничего не найдем.
Льюк взглянул наверх, где висел теплый влажный туман:
— Похоже, и там то же самое, Вург. Почему бы нам не вернуться
Вург лихорадочно тер лапы одна о другую, а потом принялся хлопать себя по ляжкам, будто собирался взлететь:
— Бр-р! Мерзкие козявки! Должно быть, живут в этих кустах. Смотри, все лапы облепили!
Льюк толкнул приятеля вниз:
— Нечего тут стоять и махать лапами, как ветряная мельница. Пошли на берег. Смоем твоих козявок соленой водой!
Чуть выше Льюка и Вурга на склоне холма в кустах залегли шпионы Вилу Даскара. Они видели, как Льюк и Вург направились к воде. Старшим этого маленького пиратского отряда был хорек по прозвищу Заплата. Он сказал:
— Если бы они дошли до вершины, они бы увидели «Пиявку». Она стоит на якоре с другой стороны холма.
— Им мимо нас никогда не пройти! — хвастливо заявил Виллаг, приземистая крыса. — Их всего-то двое было! Мы бы их в капусту изрубили, как пить дать!
Заплата смерил его презрительным взглядом:
— Что ты понимаешь, коротышка? Они оба — настоящие воины. Хотел бы я знать, чего это они испугались и почему сбежали?
— Вроде они что-то говорили о козявках. Я слышал, один из них жаловался на каких-то козявок, — сказал кто-то из разбойников.
— Ха! Козявки! — Виллаг скорчил рожу. — Станет воин бояться козявок!
Вдруг один из разбойников вскочил и стал отплясывать какой-то дикий танец, яростно хлопая себя лапами:
— Йа-а! Червяки! Я весь покрыт ими! Аи! Аи! Маленькие влажные коричневые слизняки с соседних кустов облепили разбойников. Они ползали по их телам, запутывались в шерсти, проникали всюду. Разбойники как сумасшедшие метались, ломая кусты и хлопая себя лапами по чему придется.
— Ой! Снимите их с меня! Терпеть не могу червяков!
— У-у! Мерзость!
— Аи! Они еще и кусаются!
— Тьфу! Один залез мне в рот!
Заплата побежал вверх по склону холма:
— Отряд! Отступаем! Уноси лапы, пока они не сожрали нас заживо!
Спотыкаясь и продираясь сквозь кустарник, разбойники бежали к вершине, подгоняемые липкими слизняками.
Вург отмывал лапы в проливе и вдруг навострил уши:
— Ты что-нибудь слышишь? Похоже на высокий пронзительный визг… Откуда-то сверху…
Льюк застыл, оттопырив лапами уши, чтобы лучше слышать:
— Да, я слышал, хотя трудно представить, что
Вург вытер лапы о траву:
— Хорошо бы они всех их слопали! Терпеть всю эту пакость!
Когда они вернулись на корабль, близился полдень. Денно сидел на верхушке мачты и обматывал ее пропитанной жиром веревкой. Сверху он увидел, как друзья повернули назад.
— Эй, ребята! Смотрите-ка, что Льюк и Вург нашли нам для кливера!
Несколько пар лап помогли втащить на борт длинную толстую ветку какого-то неизвестного дерева. Колл осмотрел ее и одобрительно кивнул:
— Хорошая смолистая древесина. Давайте-ка обдерем кору и обмерим.
Ветка прекрасно подошла для кливера. К полудню они закончили. Мачту починили, залатанные паруса поставили. Льюк прошелся по палубе, проверяя работу:
— Старая посудина опять как новенькая, ребята! Как я устал! А кстати, что там у Кардо с ланчем?
Кардо высунул голову из-за двери камбуза:
— Ступайте в каюту и рассаживайтесь. Ланч почти готов.
Кок «Сайны» опять оказался на высоте. Кардо израсходовал большую часть сушеных фруктов на вкуснейший дымящийся пудинг со сливовой подливкой, а запить его предлагалось янтарным сидром. Льюк признал ланч восхитительным и предложил навсегда утвердить Кардо в должности судового кока. Прижав половник к груди, Кардо с достоинством поклонился под аплодисменты всей команды.
— Да не скудеет твоя лапа, старина Кардо!
— Эй, кок, нет ли добавки?
— И чтобы завтра к завтраку опять были лепешки!
— А что у нас сегодня на ужин, приятель? Что-нибудь вкусненькое?
Желая утвердиться в новом чине, Кардо тут же выставил и свои требования:
— Значит, теперь я корабельный кок? Что ж, так тому и быть! Но только чур посуду я не мою, кастрюли и котлы не скребу, вот вам!
Чтобы успокоить своего разошедшегося кока, Льюк пошел ему навстречу:
— Договорились! Отныне каждый сам моет за собой посуду. А что до кастрюль и котлов, установим дежурство. Я дежурю первым.
Стук тяжелых капель по переборкам возвестил о дожде. Вург открыл дверь каюты и выставил свою тарелку и кружку на палубу:
— Пусть сегодня дождь вымоет посуду, ребята!
И скоро капли уже весело звенели о тарелки, расставленные на палубе. Через открытую дверь Льюк увидел, как сверкнула молния, и услышал отдаленные раскаты грома.
— Похоже, ребята, погода будет плохая. Так что лучше затаиться и переждать здесь, в проливе.
Дождь шел до позднего вечера, и вся команда сидела в теплой сухой каюте, радуясь тому, что отплытие откладывается. Кардо сидел в стороне, хмурый.