Легенда о Льюке
Шрифт:
— Не ешь так быстро! Такие времена, что надо один раз откусить и двадцать — пережевать. Пока!
Заяц махнул лапой и исчез.
Рангувар разбудила Льюка, потянув его за весло:
— Тс-с! К тебе пришли, Льюк. Посмотри!
Тут из амбразуры высунулся Бью с выражением крайнего осуждения на физиономии:
— А ты почему не мертвый?
Льюк помотал головой, не веря своим глазам:
— А ты?
— А я слишком голоден, чтобы сейчас заниматься умиранием, старина. Вург, знаешь ли, тоже скорее жив, чем мертв. Слушай, лучше не разговаривай со мной, а то мне будет не остановиться. Вот немного
Когда Бью ушел, Льюк и Рангувар последовали его совету. Они сидели и радовались, позабыв о сне. Блеснул первый лучик надежды.
32
Путешествие к Северному Берегу подошло к концу. К счастью, погода стояла хорошая и направление ветра оставалось благоприятным. Однако у боцмана Паруга были все основания для недовольства. Вилу Даскар через Акклу велел ему явиться в капитанскую каюту. Трепеща, Паруг нерешительно подошел к двери. Вилу Даскар бывал крут и непредсказуем — кто знает, зачем он хочет видеть боцмана на сей раз? Паругу открыл Живодер. Он поигрывал своим кнутом, и выражение его отвратительной физиономии не предвещало ничего хорошего.
— Входи. Капитан хочет видеть тебя.
Вилу сидел за столом. Перед ним лежал его знаменитый ятаган. Дрожа так, что это было заметно, Паруг подошел к капитану. Вилу Даскар оставался неподвижным, он смотрел в упор на струхнувшего боцмана, и взгляд его не выражал ничего. В конце концов боцман сглотнул и выдавил лишь одно-единственное слово:
— Капитан?
Вилу потрогал шелковый шарф у себя на шее, но продолжал молчать до тех пор, пока его молчание не сделалось совершенно невыносимым. Наконец он сказал:
— На борту моего корабля есть вор.
— В-вор, капитан?
— Да, Паруг, вор. У меня есть кинжал, под пару этому ятагану, тоже с костяной рукояткой и изогнутым серебряным клинком. Прошлой ночью я оставил его на этом столе. Я всегда его здесь оставляю. Утром он пропал.
— П-пропал, капитан?
Вилу встал и обошел вокруг стола. Он подошел к Паругу сзади и вцепился когтями ему в плечо. Паруг тихонько взвыл от боли и страха. Горностай зловеще зашипел ему в ухо:
— Перестань повторять каждое мое слово, или я разрежу твой глупый язык на кусочки. Ты что, ходишь по судну с закрытыми глазами? Пропадают и другие вещи. Еда, вода, корабельные снасти. Я хочу знать, кто меня обкрадывает! Ты меня понял, Паруг? Говори!
Боцман понимал, что на карту поставлена его жизнь. Слова хлынули у него изо рта, как вода из прохудившейся бочки:
— Так точно, капитан, я и сам заметил, что вещи пропадают, особенно съестное, капитан. Но, клянусь, капитан, я зорко слежу за этими мерзавцами, я днем и ночью на страже, капитан!
Вилу отпустил его, снова обошел стол и сел:
— Но ты не догадываешься, кто вор, верно?
Паруг сокрушенно закивал и никак не мог остановиться. Вилу перевел взгляд на Живодера:
— Я так понимаю, что и ты не знаешь, кто преступник?
Здоровенный пират-ласка поежился и пожал плечами:
— Прямо не знаю, капитан! Разве что Морское Привидение, как говорят матросы… Некоторые даже говорят, что…
Живодер не успел договорить. Вилу
— Хватит! Или ты думаешь, что я такой же идиот, как те, кто служит мне? Не смей даже заговаривать со мной о привидениях и призраках! Зачем привидению понадобилась бы еда? Заруби себе на носу, тупица, воры — живые, из плоти и крови, и им так же нужны еда и питье, как и всякому. Вон! Убирайтесь оба с глаз долой! Обыскать «Пиявку» от носа до кормы!
Команду выстроили на палубе и заставили так стоять все утро, пока обыскивали каюты. Вилу Даскар сидел под навесом, а разбойников вызывали по одному на нижнюю палубу, к Аккле, Паругу и Живодеру:
— Ты, Вонючка. Шаг вперед! Шевелись!
Ласка Вонючка отправился с боцманом и надсмотрщиком в каюту. Они обыскали его гамак и все помещение, а затем заставили подозреваемого собрать свои вещи и вытащить их на палубу. Живодер велел ему развязать узел и предъявить всем его содержимое. Надсмотрщик громко выкрикнул:
— Пусть вся команда полюбуется на это и скажет: разве это имущество Вонючки?
Крыса с латунной серьгой в ухе вышел вперед и ткнул лапой в пожитки Вонючки:
— Нет, это не его! Вон тот пояс — мой! Я его из тысячи узнаю: из акульей кожи, с зеленым камнем на круглой медной пряжке!
— Я нашел его у себя на койке! — запротестовал Вонючка.
Вилу Даскар неторопливо подошел к рассыпанным вещам ласки. Он поддел пояс клинком ятагана и бросил его владельцу. Потом сказал Вонючке:
— Ты украл этот пояс. Отправляйся к остальным. Побледнев от смертельного страха Вонючка побрел к все возраставшей кучке разбойников, у которых нашли вещи их соседей.
День клонился к вечеру, когда обыск закончился. Невиновные выстроились в ряд. У них отлегло от сердца. Больше дюжины пиратов, у которых нашли чужие вещи, сбились в кучку у мачты и с трепетом ожидали последствий.
Вилу Даскар громогласно объявил свое решение:
— Я знаю, что вы не те воры, которых я ищу. Кто-то постоянно обворовывает корабль. Не сомневайтесь, я найду их и подвергну медленной и мучительной казни. Воровству на «Пиявке» будет положен конец. Но вы попались, вы виновны в том, что воровали у своих товарищей, и вы тоже будете наказаны. Благодарите вашу счастливую звезду, что я сегодня в благодушном настроении. Но на будущее запомните: на чужое не зарьтесь! Аккла, Паруг, Живодер! Подвесить их за хвосты и всыпать им по двадцать горячих, обрызгать их соленой водой, и пусть повисят до захода солнца. Потом снимете их. Остальные пусть присутствуют при порке. Это послужит им напоминанием: на «Пиявке» воровать нельзя!
Вург и Бью сидели на плоту, надежно скрытые от разбойников нависающей над ними резной кормой. Они не могли не слышать воплей разбойников, которых наказывали кнутом. Но ни в Вурге, ни в Бью ни на минуту не шевельнулась жалость к разбойникам.
— Галдят, как целый класс в школе для бутылконосых дельфинов! Ничего, поделом им. Может, поймут, что честными быть удобнее.
— Да. Хуже вора может быть только одно!
— Что же это, скажи на милость?
— Два вора.
— Ха, ха! Неплохо сказано, Вург!