Легенда о Льюке
Шрифт:
Командор застыл, не донеся до рта кусок пирога с сыром:
— Прошу прощения, госпожа, я бы уж скорее стал волноваться за тех, кто попробует остановить их на пути домой. Уф-ф! Если бы такие нашлись, мне было бы их искренне жаль!
Коломбина подлила в кружку Командора еще «Октябрьского Эля»:
— Должно быть, вы правы, Командор, и все же от моего Гонффа, где бы он ни был, всегда куча неприятностей. Мне кажется, ему доставляет удовольствие доставлять их себе и другим.
Аббатиса Термина погладила мышку по плечу:
— Но у него есть двое верных друзей: непобедимый Мартин
Белла незаметно подмигнула Командору: мол, надо бы отвлечь Коломбину от переживаний за Гонффа и его друзей:
— Уже поздно, Командор. А вы еще сегодня ни разу не пели. Спойте-ка нам на ночь одну из ваших забавных песенок.
Выдра не заставил себя упрашивать:
Спокойной ночи, крепко спи! Дверь не забудь закрыть. Спокойной ночи, крепко спи! Постель пора стелить. Спокойной ночи, крепко спи! Как ты сопишь, я слышу. Спокойной ночи, крепко спи! И не ходи во сне по крыше. Спокойной ночи, крепко сии! Не топай, как медведь. Спокойной ночи, крепко спи! Не вздумай ты реветь, Коль страшный сон приснится! Не разноси в щепы кровать. Не стоит плакать, злиться. Ты помешаешь всем нам спать, Спугнешь ты стайку снов, Спокойной ночи, крепко спи, — Иначе… выброшу в окно!Все медленно пошли к аббатству. Впереди шла Белла со спящим маленьким Гонфлетом, за ней — Коломбина, обнявшись с молоденькими девицами-выдрами, а Ферди и Коггс везли тележку с аббатисой. Командор замыкал процессию, он пел так тихо, как только позволял его мощный голос. Все ему тихонько подпевали. Это было что-то вроде медленного марша, нежно звучавшего над залитыми луной лугами аббатства.
Когда они уже входили в дом, свежий ветерок взъерошил мех Беллы. Она поежилась и шепнула Коломбине:
— Как похолодало!
Гонфлет, который, казалось, крепко спал, вдруг приоткрыл один глаз и улыбнулся:
— Скоро осень, госпожа Белла!
36
«Жимолость», легкая, как ласточка, неслась к югу. Лог-а-Лог Фурмо с гордостью демонстрировал свой ялик четырем новым пассажирам с «Половины». Мартин сидел на корме, наслаждаясь солнцем, морскими брызгами и ветерком. Рядом с ним был его верный друг Гонфф. Они слушали, как Тримп отчитывает Чаггера за недостаток уважения к взрослым:
— Сколько можно повторять, Чагг, не называй наших гостей «дедушками», это слишком фамильярно!
— Ха! Ты ничегошеньки не понимаешь! Для Чагга они добрые старые
Фолгрим и Динни были назначены помощниками кока. Они действительно оказывали Чаггеру посильную помощь в приготовлении пудинга и сразу встали на его защиту:
— Чагг не делает ничего дурного, барышня, правда же, Фол?
— Точно. Пускай себе, барышня! Просто у малыша никогда не было дедушки. Хахарр! Зато теперь у него их целых четыре!
Тримп обратилась к Вургу и его друзьям:
— Пожалуйста, простите Чаггера. Надеюсь, он не обидел вас.
— Ну-ну, деточка, не волнуйтесь, пусть называет нас хоть селедками копчеными, лишь бы кормил! Славный парнишка, а, Вург?
— Ага! И к тому же своих семей у нас нет, и нам даже приятно, что Чагг держит нас за патриархов. Эй, капитан Чагг! Что, наш пудинг уже готов?
Бельчонок в последний раз перемешал свою смесь в миске и лизнул ложку. Коротко кивнув, он провозгласил:
— Пудинг с изюмом готов! Дядя Фол, дядя Дин, сначала дайте попробовать дедушкам! А вы, госпожа Тримп, накормите всю мою команду!
Мартин и Гонфф, с трудом сохраняя серьезный вид, приняли свои миски от Тримп. Ежиха просто кипела от возмущения:
— Ах, маленький рыжехвостый негодяй! Кем он себя воображает! Указывает мне! Как будто я ему служанка!
Мартин подул на ложку и попробовал:
— Однако пудинг с изюмом он готовит замечательный, этого у него не отнимешь! Как тебе, Гонфф?
— Ничего вкуснее в жизни не пробовал! Как ты думаешь, Чагг и нас причисляет к «дедушкам»?
— Нет, мы слишком молоды для столь высокого звания. Давай-ка попросимся в дядья, как Фолгрим и Динни.
Тримп ушла кормить землероек, ворча:
— Ну прямо не знаю, тут все, как один, потакают этому маленькому толстощекому нахалу!
Ее сдавленное ворчание было прервано новым распоряжением Чаггера:
— Нужны еще миски для землероек, госпожа Тримп! Тут Тримп не выдержала, повернулась к Чаггеру, сложила лапы на груди и пронзительно закричала:
— Да, капитан! Так точно, капитан! Чего изволите, капитан?! Может, мне палубу надраить или весла протереть?
От ответа Чаггера она лишилась дара речи:
— Нет-нет, это можете сделать позже. И не кричите так громко: мои дедушки прилегли отдохнуть после обеда. Потише!
Через несколько дней стало значительно теплее. Фурмо направил «Жимолость» к берегу и радостно помахал лапой ежам, что поджидали их на мелководье:
— Дюнспайк, старый приятель, как ты? Жизнерадостно отфыркиваясь, вождь Дюнспайк добрался до ялика:
— Да ничего, твоими молитвами! Давайте-ка вылезайте на берег, отдохните, посушите свой мех!
Сильные лапы быстро вытащили «Жимолость» за линию прилива. Мурфо и еще несколько молодых ежей так старательно наперебой помогали Тримп сойти на берег, что в конце концов попадали друг на друга.
— Наше почтение, барышня, вы выглядите чудесно, просто чудесно! Вы еще похорошели!
Тримп взяла весло и, воспользовавшись им как шестом, ловко спрыгнула на песок:
— Да, и кроме того, я по-прежнему способна позаботиться о себе сама, благодарю вас!