Легенда о Побратиме Смерти
Шрифт:
— Он хочет тебя убить.
— Молчите оба! — снова предостерег шаман. Он повернулся к женщине и стал читать заклинания. Она сморщилась и по-звериному оскалила зубы. Потом произнесла одно слово — и Носта-хан слетел с топчана, ударившись о стену под окном. Он приподнялся на колени, но женщина сказала еще что-то — он стукнулся головой о подоконник и без чувств сполз на пол.
— Развяжи меня, — приказала женщина, глядя на Горкая, и он на трясущихся ногах двинулся к ней.
— Стой где стоишь! — рявкнул Талисман.
Горкай вскрикнул от боли, но заставил
— Ты сильный человек, — сказала женщина Талисману. — Твой слуга повинуется тебе, несмотря на боль, которую испытывает. Хорошо — развяжи меня сам.
— Разве ты не любишь Ошикая? — внезапно спросил он.
— Что? Ты сомневаешься в моей преданности ему, невежественный смерд?
— Это честный вопрос.
— Тогда я отвечу: да, я любила его, любила его дыхание на своей коже, его смех, его кипучий гнев. А теперь развяжи меня!
— Он все еще ищет тебя.
— Он умер тысячу лет назад, и его душа пребывает в раю.
— Нет, госпожа. Я говорил с ним, когда приехал сюда. Первое, о чем он спросил меня, было: «Ты принес мне вести о Шуль-сен?» Я сказал ему, что о тебе ходит много легенд, но я не знаю, что с тобой сталось. Тогда он сказал: «Я искал везде: в Долинах Духов, в Ущельях Проклятых, на Полях Героев, в Чертогах Сильных. Я с незапамятных времен блуждаю по Пустоте, но не нашел ее». Что же до рая, то он сказал: «Какой может быть рай без Шуль-сен? Смерть я могу перенести, но разлуку с ней — нет. Я найду ее, даже если мне придется затратить на это дюжину вечностей».
Она помолчала, и хищный блеск исчез из ее глаз.
— Я знаю, ты сказал правду, ибо я умею читать в сердцах людей. Но Ошикаю никогда не найти меня. Чаката держит мой дух в темном месте, где меня сторожат демоны, которые когда-то были людьми. Сам Чаката тоже там, но никто не узнал бы его теперь. Он мучает и дразнит меня, как только хочет. Так было, пока я не убежала. Я не могу соединиться с Ошикаем, Талисман. Если я снова умру здесь, то опять окажусь в темном месте.
— Это туда ты послала Зусаи?
— Туда. Но что значит ее жизнь в сравнении с моей? Я была царицей и снова буду ею.
— И предоставишь Ошикаю искать тебя веки вечные, рискуя погубить свою душу в Пустоте?
— Я бессильна ему помочь! — крикнула она. Носта-хан под окном зашевелился, но ничего не сказал.
Горкай лежал очень тихо, едва дыша.
— Где это темное место? — спросил Талисман. — Почему Ошикай не может его найти?
— Оно не в Пустоте, — сказала она упавшим голосом. — Знаешь ли ты, как устроен загробный мир? Пустота лежит между двумя областями — если называть их простыми словами, это рай и Гирагаст, или ад. Пустота — это место, где души блуждают, пока не найдут себе окончательного приюта. Чаката же заключил меня в темном сердце Гирагаста, посреди огненных озер. Ни одна людская душа не отправится туда по доброй воле, и Ошикай не может знать, что я там. Он доверял Чакате и не догадывался, сколько низкой похоти и черной измены таится в сердце этого человека. А если бы мой муж узнал правду, он умер
— Я пойду с ним, — сказал Талисман.
— Ты? Да кто ты такой? Дитя в теле мужчины. Сколько тебе лет — семнадцать, двадцать?
— Мне девятнадцать, и я пойду с Ошикаем в Пустоту, к вратам Гирагаста.
— Нет, этого мало. Я вижу, Талисман, что ты храбр, и умен, и проворен. Но, чтобы войти в эти врата, требуется нечто большее. Речь идет о моей душе — я рискую обречь ее на вечный мрак и муки, как и душу любимого мной человека. Здесь нужны трое, ибо три — волшебное число. Есть ли здесь воин, способный сравниться с Ошикаем? Такой, что согласится пойти с тобой в Пустоту?
— Я пойду, — сказал Горкай, поднимаясь на ноги. Она смерила его взглядом.
— Да, ты храбрый воин, но недостаточно искусный.
Талисман подошел к окну и выглянул. Внизу Друсс, сняв колет, мылся у колодца. Талисман позвал его, и Друсс, перекинув колет через плечо, поднялся в комнату. Войдя, он поглядел вокруг своими светло-голубыми глазами. Горкай стоял на коленях, Носта-хан сидел под окном, и струйка крови стекала из ссадины на его виске. Друсс заметил, что Зусаи связана, но ничего не сказал.
— Этот человек уже побывал в Пустоте, — сказал Талисман. — Он искал там свою жену — и нашел ее.
— Я читаю его мысли. Судьба надиров ему безразлична. Он пришел сюда... за целебными камнями для своего умирающего друга. Зачем ему подвергать себя ужасам Гирагаста? Он не знает меня.
— Это не Зусаи, — сказал Друссу Талисман. — Дух Шуль-сен овладел ее телом. Чтобы освободить девушку, я должен отправиться в Пустоту. Согласен ты пойти со мной?
— Она верно сказала: я пришел сюда за камнями, о которых говорил шаман, но шаман мне солгал. Зачем мне идти с тобой?
Талисман вздохнул:
— Я не могу назвать тебе причину — кроме той, что женщина, которую я люблю, заключена теперь в темном и страшном месте. Ошикай же, величайший из наших героев, вот уже тысячу лет ищет душу своей жены — да только не там ищет. Я мог бы направить его, но Шуль-сен говорит, что он, пойдя туда, погубит свою душу. Вдвоем тамошних демонов не осилить.
— А втроем?
— На это я не могу тебе ответить. Но она не отпустит дух Зусаи, пока я не найду человека под стать Ошикаю. Ты здесь единственный, о ком слагают легенды. Больше мне нечего сказать.
Друсс подошел к связанной.
— Как ты умерла? — спросил он.
— Чаката вбил мне золотые гвозди... — Тут ее глаза широко раскрылись. — Это ты! Ты и твой друг освободили меня — теперь я вижу. Он вернулся потом и вынул гвозди. И взял мой лон-циа.
Друсс посмотрел Талисману в глаза:
— Если я пойду с тобой, парень, ты должен мне кое-что обещать.
— Говори!
— Ты отдашь мне камни, чтобы я мог спасти своего друга.
— Разве ты не за этим сюда пришел?
— Этого мало. — И Друсс направился к двери.