Легенда о воре
Шрифт:
– Что такое?
– Я подумал, что на улице Ремедиос есть один игорный притон, где обычно не так много шулеров. Если повезет...
– Бога ради, Бартоло, - возмутился Санчо.
– Я тебе помогу, но только если поклянешься, что больше в жизни не притронешься к картам.
– Ладно, ладно! Не стоит так-то уж, - обиженно отозвался Бартоло.
Они отправились бродить по улицам, но ни один из обычных трюков не увенчался успехом. А кроме того, прибывшим из Индий морякам уже хватило времени, чтобы растратить жалованье на шлюх в "Компасе" и разбавленное вино. В разгар севильской зимы в карнизах домов завывал ветер, и лишь немногие пешеходы выходили на холод. Закутанные в плащи, даже
Проходили часы, а решение так и не появилось. Если бы не одна неожиданная встреча, пока они шатались по кварталу Триана, судьба обоих пошла бы по совершенно другому пути.
Повернув за угол, Санчо столкнулся с монахом, который, похоже, спешил. Юноша собирался извиниться и пойти своей дорогой, когда тот вдруг заговорил.
– Ну надо же, кого я вижу, Санчо.
Юноша обернулся и немедленно узнал своего бывшего наставника. Он на секунду задержал дыхание, одновременно обрадовавшись встрече с монахом, ради которого в свое время приложил столько усилий, чтобы ему понравиться, но и почувствовав раздражение, встретившись с человеком, которого считал ответственным за все свои беды.
– Брат Лоренсо, - сухо произнес Санчо.
Священник стал еще более тощим, чем раньше. То ли потому, что Санчо со времени их последней встречи вырос на целую пядь, или потому, что юноша многое пережил за эти месяцы, брат Лоренсо показался ему гораздо менее внушительным. Его пальцы покраснели от холода, а на плече висела полупустая котомка с милостыней.
– Мне жаль, что ты не смог выдержать испытательный срок в доме Кастро, - пожурил его монах.
– Это животное лучше обращается с собаками, чем с людьми.
Брат Лоренсо непонимающе покачал головой.
– Мы явились на эту землю, чтобы трудиться и исполнять волю Божью.
– Сомневаюсь, что Господь желал, чтобы кто-то постоянно получал затрещины.
– Ты всегда был смутьяном, Санчо. И, как я вижу, нашел себе дурную компанию, - сказал монах, махнув рукой в сторону Бартоло, с удовольствием созерцающего эту сцену.
– Какие дьявольские силы в тебя вселились, что ты завел дружбу с ворами и плутами?
– Для вас всё делится на черное и белое, - ответил Санчо, почти крича.
– Вы дальше носа своего не видите.
– Мне нужно продолжить собирать еду для сирот. Хочешь сделать подаяние тому дому, который вырастил тебя, когда ты в этом нуждался?
– отозвался брат Лоренсо, открывая котомку.
Санчо уставился на него, стиснув зубы. Ему казалось несправедливым, что монах поставил его в такое положение.
– Держите, брат. Уверен, что для сирот не имеет значения, что милостыню им дает плут и вор, - вмешался Бартоло, бросая в котомку пару реалов.
– Иногда Господь ведет нас по таинственным дорогам, - ответил монах, снова вешая котомку на плечо.
– Вижу, что не ошибся, рекомендовав на работу в дом Мальфини Игнасио вместо тебя. Ты никогда не доберешься до Индий и не достигнешь в жизни ничего, навсегда останешься лишь блудным псом.
Он исчез на соседней улице, оставив Санчо кипящим от злости. С его губ готово было сорваться множество ответов, хотя и поздновато. Он должен показать брату Лоренсо, что тот в нем ошибся.
– С тобой всё хорошо, парень?
– поинтересовался Бартоло, взяв его за плечо.
– Лучше не бывает, - отозвался юноша
– Вообще-то мне пришла в голову идея, которая спасет нас от Мониподио.
Дом был большим и роскошным, хотя и не слишком - генуэзец владел банком среднего размера по сравнению со многими другими севильскими банкирами. Он нажил состояние на нескольких клиентах с признанной всеми платежеспособностью. Малый риск, постоянные прибыли и твердая позиция являлись принципами Мальфини, в чьей жизни не было других целей кроме как поглощать пищу и заказывать портреты обнаженных нимф художникам из его родной страны. Однако в последнее время банкир сконцентрировался на операциях Варгаса, что поставило его в опасное положение.
Бартоло и Санчо этого не знали, когда на заре четверга пробрались к дому Мальфини, да их это всё равно не интересовало. Они думали лишь о том, как воспользоваться знаниями Санчо, чтобы получить те деньги, в которых они нуждались.
– Думаешь, ты узнаешь этого Игнасио?
– спросил Бартоло, притоптывая ногами по мостовой, чтобы не замерзли пальцы.
– Парни твоего возраста очень быстро меняются.
– У него рожа, как у крысы, - мрачно ответил Санчо.
От росы им стало холодно, оба чувствовали себя некомфортно и воняли мокрой шерстью. Санчо хотел зайти в какую-нибудь таверну, пропустить стаканчик вина, но боялся, что его былой товарищ по приюту появится именно в это мгновение. Он также не верил, что карлик вернется из таверны, если его там оставить, потому что притащить его сюда стоило больших усилий.
– Это ведь не связано с тем тощим монахом, - спросил Бартоло в сотый раз.
Санчо не ответил. Конечно же, связано. Ему надоело быть жертвой чужих планов. Тех, кто хотел, чтобы он подчинился их воле и воле Господа, собиравшего мертвецов в саду приюта. Тех, кто хотел, чтобы он облегчил их разочарования, чтобы стал слугой за крохи со стола. Тех, кто хотел, чтобы он стал частью платы за пари, которое не он заключал.
Он всех их ненавидел, включая Бартоло. Карлик больше всех походил на его отца, обращался с нежностью, но закончил тем, что воспользовался его чувствами, использовал, как и все прочие.
– Сегодня мы раздобудем денег, Бартоло. А потом я уйду из Севильи навсегда, - сказал Санчо, глядя вдаль.
Он почувствовал, как глаза карлика впились в его затылок.
– Ты действительно этого хочешь?
Санчо не спеша кивнул.
– Я постараюсь попасть на один из галеонов, если понадобится, то проберусь "зайцем". И умчусь на другой край земли.
– Зачем ты тогда пришёл ко мне? Чтобы я терял время на твое обучение?
– спросил карлик дрожащим голосом.
– Мне больше некуда было идти. А ещё потому, что как-то раз один пьяный английский поэт сказал мне, что вор тоже может стать героем.
Начался дождь, и некоторое время на пустынной улице был слышен лишь звук барабанящих по крышам капель.
– Ты был прав, Санчо, - сказал Бартоло, указывая вглубь улицы, откуда приближалась фигура, согнувшись, чтобы защититься от дождя.
– У него рожа, как у крысы.
Когда Игнасио, сирота, который занял место Санчо в доме Мальфини, несколько часов спустя вышел из банка, чтобы выполнить поручение своего господина, он не заметил, что за ним по пятам крадучись следуют две фигуры. Пока он держался главных улиц, ничего не произошло, но как только свернул в пустынный переулок Анима, пара рук схватила его и повалила на землю. Игнасио пытался сопротивляться, вслепую нанося удары и попав Санчо по ноге. Юноша не обратил внимания на боль и вмазал Игнасио в челюсть, вложив в удар всю душу.