Легенда об Огненном Змее

Зорина Светлана

Подойдя к столику с образцами, он превратился в золотистого ящера, очень похожего на того, что застыл в прозрачной глыбе "янтаря". Я попробовала прикоснуться к этой глыбе, и у меня получилось. Рука моя не прошла сквозь желтоватую материю, как сквозь воздух, а наткнулась на твёрдую поверхность, напоминающую неровное стекло. И тут произошло нечто странное. Глыба начала стремительно таять, а ящерка ожила.

– Диана!
– Джонни вскочил, опрокинув стул.

Клиенты тоже вскочили, правда, стульев не опрокидывали. Палански выхватил из кармана пистолет - непонятно только, зачем. Он застыл, вытаращив на меня яркие зеленовато-карие глаза и сжимая в руке оружие, которым явно никогда не пользовался. Скорее всего, он вообще никогда

не пользовался никаким оружием. Военная служба в Гринлендсе давно уже не была обязаловкой. В последнее время владение хотя бы каким-нибудь видом оружия считалось хорошим тоном, да вот только доктор Палански, получивший учёную степень в возрасте двадцати лет и открыто презиравший напыщенную воинственность аристеев, явно не стремился вписаться в урмианские представления о хорошем тоне. Возможно, он обзавёлся пистолетом недавно, когда понял, что стал для аристеев персоной нон грата, и носил его с собой на всякий случай. Его мрачноватый коллега смотрел на меня настороженно, но у меня было такое чувство, что испугался он гораздо меньше других.

– Не бойтесь, она ничего вам не сделает!
– я говорила про ту тварь, которая привела меня сюда, но она словно испарилась. Впрочем, парни и до этого её не видели.

– Да чёрт её знает, сделает или нет, - пробормотал Джонни, с опаской глядя на ящерку, спокойно сидящую посреди оранжевой лужи.
– Диана, ты откуда? Ребята, успокойтесь, это друг. Она умеет так... перемещаться. Чёрт, я так рад тебя видеть!

Я тоже была рада его видеть, вот только почему-то видела я его сейчас хуже, чем минуту назад. Комната и всё, что в ней было, начали расплываться у меня перед глазами.

– Джонни, где Терри?
– спросила я, торопясь выяснить самое главное.
– Что с ней?

– Она жива, но ещё не совсем поправилась и в тайминг выходить не может. Её ищут, так что ей пришлось покинуть Арсланбад. Там тоже стало небезопасно... Где она в данный момент, не знаю. Она старается не задерживаться на одном месте и редко выходит на связь, поскольку очень боится засветиться. Я сейчас же постараюсь с ней связаться. Диана, тут такое творится...

Джонни ещё что-то говорил, но я его уже не слышала - как будто вода в уши попала. Такое однажды случилось, когда мы в третьем классе сдавали на первый юниорский разряд по плаванию. Придурок Тимми Роджерс, нырнув под меня, схватил меня за ногу и утянул на самое дно бассейна. Я пришла домой оглохшая на одно ухо и впервые увидела маму по-настоящему испуганной. Она тут же вызвала мне врача, связалась с санэпидстанцией и вместе с её представителем отправилась в школу. Её еле убедили, что вода в бассейне соответствует санитарным нормам и ни в коем случае не могла повредить мне ни слух, ни зрение, ни что-либо другое. "Честное слово, Альда, - сказала вечером гостившая у нас бабушка, - ты иногда ведёшь себя ещё более странно, чем аборигены Саммана". Знала бы бабуля, аборигеном какой планеты была моя мать.

– Джонни, если я сейчас исчезну, то я на планете Адена!
– я кричала, но не слышала своего голоса.

Джонни, кажется, уже тоже меня не слышал. А я почувствовала страшную слабость. Ещё немного - и я упаду в обморок... Нет, я вдруг поняла, что это будет нечто гораздо хуже обморока. Кажется, оранжевая глыба помогла мне ненадолго вписаться в материю этого мира. Вдруг снова поможет... Но она растаяла. А если потрогать ящерицу?

Я взяла ящерку в руки и ощутила лёгкий ожог. Однако мне стало немного лучше. В комнате потемнело... Или потемнело у меня в глазах? Я почувствовала, как какая-то неведомая сила подхватила меня и поволокла к мерцающему тёмному пятну, неожиданно образовавшемуся в стене комнаты. Это было зеркало, в котором отражалась знакомая мне спальня с тяжёлой резной мебелью. Я возвращалась на Адену. Не скажу, что меня это радовало, но в моём затуманенном сознании мелькнула мысль, что в этом моё спасение.

Я очнулась

оттого, что мне влили в рот что-то горькое. Я едва не поперхнулась, но сразу почувствовала себя лучше.

– Хочешь, чтобы девчонка подавилась?
– спросил хриплый старушечий голос.

– Какая трогательная забота, - язвительно заметил Астерий, поддерживая меня в сидячем положении.
– Особенно после того, как ты её чуть не угробила.

– А вы куда смотрели?
– усадив меня в подушках, он грозно повернулся к испуганной стайке дэлгов, которые стояли, словно дети, ожидающие взбучки.
– Почему окно оказалось открытым?

– Потому что это я его открыла, - сказала я.

– Вы должны были предупредить нашу гостью, что его нельзя открывать!

– Они предупреждали, Астерий. Но я всё равно открыла. Проснулась, а там за окном такой яркий алый свет. Мне стало интересно, и я выглянула в окно... Совсем ненадолго и тут же его закрыла. Пожалуйста, не ругай их. Со мной же ничего не случилось.

– Ничего не случилось?
– Астерий повернулся ко мне, и я чуть не примёрзла к кровати от его жуткого чёрного взгляда.
– Хорошо, что один из этих разгильдяев проходил мимо твоих покоев, а они чуют близость этой гадины.

Я только сейчас заметила в углу комнаты скорчившуюся старуху - костлявую и такую страшную, что Баба-Яга из фильмов-сказок сошла бы рядом с ней за Василису Прекрасную.

– Эта тварь просыпается с восходом Алой Звезды. Того, что осталось от её проклятого мира, где жило её проклятое племя...

– Потому что проклято всё, к чему прикоснулось твоё племя!
– хрипло огрызнулась старуха, оскалив острые желтоватые зубы.

Глаза её тусклыми бесцветными фонариками светились на землисто-сером лице, выглядывающем из копны спутанных белесых волос. Костлявое тело прикрывало что-то вроде облезлой пегой шубы с редкой, но длинной шерстью. Присмотревшись, я поняла, что это её собственная шерсть, которая росла только на туловище.

– Не пугайся, детка, - улыбнулась мне старая карга.
– Я ужасна лишь снаружи, а он только снаружи красив. А ведь когда-то и я была красива...

Она кокетливым жестом отвела от лица спутанные пряди, и я увидела, что её костлявые пальцы заканчиваются звериными когтями. Я вспомнила, как, проснувшись от света Алой Звезды, выглянула в окно и увидела страшную тень - какое-то существо с когтистыми руками.

– Поверь, я была очень красива. Настолько, что его отец предпочёл меня его матери. И она мне отомстила. Это из-за неё я так уродлива. Это из-за неё я потеряла своих детей...

– Моя мать тут ни при чём. Ты не смогла выносить своих детей, потому что твоё жалкое племя не способно иметь потомство от астеров...

– Нет, она наслала на них порчу, когда они были в моём чреве. Завистница! Смогла родить Алоару только одного ребёнка, и тот уродом оказался. А я носила троих! Но она убила их! Все родились мёртвы...

– ...намного раньше срока, - продолжил Астерий, когда старуха умолкла на полуслове - как будто у неё дыхание перехватило.
– С тех пор погибло и возникло множество миров, а эта безмозглая паразитка до сих пор не может понять, что гидны и астеры несовместимы. Да, некоторые из моего племени иногда опускались до связей с этими тварями - похоти подвержены почти все разумные существа, но ещё ни один такой союз не приносил плодов.

Астерий обращался не к старухе, а ко мне. Глядя на его красивое лицо, я пыталась понять, насколько он раздражён. Сейчас он казался более спокойным, чем пару минут назад, когда приводил меня в чувство. Похоже, оскорбления "безмозглой паразитки" совершенно на него не действовали. Он явно уже не раз выслушивал их за то время, пока на его глазах рождались и гибли миры. Она назвала его уродом... Интересно, в чём это уродство заключается? Или она его просто обругала?

– Она погубила моих детей, - прохрипела старуха.
– И отняла у меня молодость.