Легенда советской разведки - Н Кузнецов
Шрифт:
Еще не было ясно, каким образом Кузнецов сумеет воспользоваться сложившимися отношениями со Шмидтом для проникновения в резиденцию Коха, и вообще, удастся ли это сделать, но все городские разведчики уже были приведены в боевую готовность.
""Тимофей" - Центру.
25 мая в пять-шесть часов Кох прибыл самолетом в Ровно. Начиная с 24 мая в Ровно большое оживление, увеличена наружная охрана, патрули. "Колонист", "Гид" и другие наши агенты, вооруженные противотанковыми гранатами, патрулируют места возможного проезда Коха для совершения теракта. "Колонист" хорошо сблизился со Шмидтом, дрессировщиком собаки Коха. Собака привыкает к "Колонисту", уже берет еду из его рук. Шмидт 26 мая должен быть у Коха".
Трудно
Замысел выглядел приблизительно так... Молодая девушка Валентина Довгер, ставшая безвинной жертвой советских партизан - они зверски убили ее отца за сотрудничество с немецкими властями, - является невестой заслуженного офицера вермахта, кавалера двух Железных крестов. К тому же она считает себя немкой, к сожалению, не оформила этого юридически, так как не располагает соответствующими документами, а по советскому паспорту считается белоруской. Опасаясь, что ее может постигнуть участь отца, фрейлейн Довгер вынуждена была покинуть родные места и поселиться в Ровно, где до сих пор не может найти хорошую работу, так как живет без прописки. К тому же ее могут в любой момент, просто схватив на улице во время облавы, отправить в Германию. А между тем на ее руках убитая горем после гибели мужа больная мать. Жених фрейлейн Довгер, сам получивший на фронте тяжелую контузию, не в состоянии оказывать ей повседневную помощь, так как по роду службы постоянно пребывает в разъездах.
Все это было изложено Валентиной совместно с Кузнецовым на бумаге в сентиментальном духе, способном, по их мнению, тронуть какую-то человеческую струнку в сердце рейхскомиссара. Добиваясь наибольшего эффекта, заявление переписывали несколько раз.
Затем Зиберт встретился со Шмидтом и попросил его вручить заявление адъютанту Бабаху с настоятельной просьбой, чтобы тот в благоприятный момент доложил о нем рейхскомиссару.
В глубине души Зиберт сомневался, что такой высокопоставленный нацист, как Эрих Кох, лично примет по столь пустячному поводу никому неведомую девушку и ее жениха. В конце концов Кох может удовлетворить ее просьбу заочно, без личного приема, просто наложив на заявление благоприятную резолюцию. Однако Кузнецов надеялся на то, что Кох, как и многие другие крупные "шишки" в немецкой администрации, был изрядным демагогом, а потому время от времени оказывал какое-нибудь благодеяние (ничего ему не стоящее) именно, что называется, "простому смертному". После чего сразу начинает распространяться молва о широте его души. А здесь эффект может оказаться двойным: к нему проникнется симпатией и местное население (из-за Вали), и офицерская среда (из-за Зиберта).
Гауптман Бабах, устраивая аудиенцию, тоже ничем не рисковал. Более того, мог лишний раз подчеркнуть свое влияние на рейхскомиссара и заслужить благодарность Зиберта в виде хорошего ужина.
И этот план сработал! Шмидта не пришлось долго уговаривать. Поскольку теперь он бывал в рейхскомиссариате каждый день, ему даже не потребовалось специально искать Бабаха. Он передал заявление адъютанту, и тот назначил Вале аудиенцию на 31 мая. Более того, Вале была передана повестка с соответствующим официальным уведомлением. Началась поспешная подготовка к операции.
Валентина Довгер рассказывала автору, что для нее самым трудным при этом было научиться за день называть Кузнецова "Пауль" и обращаться к нему на "ты". Психологически очень точная и характерная деталь. Действительно, для совсем юной девушки, выросшей в маленьком провинциальном местечке, в патриархальной семье, обращаться столь фамильярно к малознакомому, к тому же чуть не вдвое старше ее мужчине было просто немыслимо!
...К
Пассажиры сошли возле ворот, а извозчик, подгоняемый охранниками, должен был тотчас отъехать подальше - останавливаться в этом районе разрешалось только машинам с номерными знаками РКУ. Кучером был Николай Гнидюк. Под козлами у него лежали снаряженный автомат и гранаты. Где-то неподалеку находились и другие вооруженные разведчики: Михаил Шевчук, Василий Галузо, Николай Куликов, Жорж Струтинский, еще несколько человек. Они должны были прикрыть отход Кузнецова и Довгер, если... если им удастся после совершения акта возмездия вырваться живыми на улицу.
Кузнецов хорошо понимал, что его выстрелы прогремят по всей Украине громче любого взрыва, поднимут на борьбу с оккупантами новые тысячи патриотов. О своей дальнейшей судьбе Николай не думал - он давно уже был внутренне готов к совершению акта самопожертвования ради исполнения, в чем он был глубоко убежден, своего патриотического долга перед Отечеством. Валя Довгер тоже не верила, что они уйдут из резиденции Коха живыми, и тоже была готова достойно встретить смерть, лишь бы выполнить задание.
Готовясь утром к поездке в рейхскомиссариат, Кузнецов и Валя долго обсуждали, как чисто технически они совершат покушение. Быстро выяснилось (в эксперименте с незаряженным пистолетом), что Валя стрелять не должна. У нее едва хватало сил нажать на спусковой крючок, при этом оружие в ее руке недопустимо дергалось из стороны в сторону. К тому же было неизвестно, разрешат ли ей пронести в кабинет Коха сумочку, а в женском платье спрятать пистолет просто невозможно. Остановились на том, что, вручая Коху заявление, она отвлечет его внимание от Кузнецова, который получит возможность выхватить пистолет.
Но в реальности все получилось совсем иначе.
Опишем этот многократно вроде бы описанный визит, основываясь на собственноручном рапорте Кузнецова, воспоминаниях Валентины Довгер, свидетельствах Дмитрия Медведева, Александра Лукина, Николая Гнидюка и других лиц.
"...Я на фаэтоне с Валей, Шмидтом и собакой Коха подъехали к рейхскомиссариату, вошли в вахтциммер1, где было около двадцати жандармов с автоматами, и взяли пропуск к Коху. Жандарм у ворот пропустил нас во двор дворца Коха. Прошли мимо второго жандарма, нас во дворе встретил адъютант. Он провел меня и Валю в нижний этаж дворца, где в приемной встретила нас одна дама и один приближенный Коха. Шмидт с собакой остались во дворе. В приемной нас попросили обождать, доложили о нашем приходе на второй этаж и попросили подняться. Мы оказались в квартире Коха. Здесь нас встретил адъютант или личный секретарь Коха, который попросил сесть и начал расспрашивать о цели приезда, после этого он ушел в кабинет Коха и вернулся с тремя высокопоставленными телохранителями Коха с крестами на груди. Они отрекомендовались, осмотрев нас, и попросили Валю в кабинет".
Это была первая неожиданность. Они-то полагали, что их введут в кабинет Коха вдвоем. На этом и построили свой расчет.
"Я остался ждать. Один ушел с Валей, двое остались, молча глядя на меня. Так прошло около трех минут. Валя вышла, и позвали меня".
Валя Довгер не могла ни знаком, ни тем более словом предупредить Кузнецова об обстановке в кабинете рейхскомиссара, делающей невозможной покушение с помощью огнестрельного или холодного оружия вообще.
"У меня в кармане на боевом взводе со снятым предохранителем лежал "вальтер" со спецпатронами, в кобуре еще один пистолет. В коридорчике перед кабинетом меня встретила черная ищейка, за мной шел один из приближенных. Войдя в кабинет, я увидел Коха..."