Легенда сумасшедшего
Шрифт:
Я знал, что все идет к этому, как тошнота… страх… преодоление… свобода…
— А тебе бывает страшно, Дэн? — спросила Ирина, ехавшая бок о бок со мной.
— Конечно, бывает, — ответил я. — Страх — это безусловный рефлекс, инстинкт самосохранения. Кто не боится, тот не проживет долго. Это если говорить о биологическом страхе.
— А сейчас тебе не страшно? — вновь спросила Ирина.
— Нет, — соврал я, — мне сейчас интересно: кто и зачем охотится на нас. Я любопытен по природе, а вся эта наша поездка просто напичкана загадками и
— Привыкаешь? — удивилась Ирина.
— Привыкаешь к чувству опасности, к тому, что все изменчиво, нельзя строить планов, надо действовать по ситуации, привыкаешь к глюкам, крысам, собакам, даже к отморозкам можно привыкнуть. Хотя это давалось мне всегда с трудом.
— Я тоже не боюсь теперь, — сказала Ирина. — Когда ты рядом, я никакого страха не чувствую. Я знаю, что ты меня защитишь от всего.
Я протянул руку и, взяв ее ладонь, бережно погладил.
— Я тебя никому не отдам, — сказал я тихо.
Прошло два часа… Тропа была до сих пор свежей… дуги отростков прикрывали видимое пространство, и я их тихо ненавидел за это, хоть и понимал, что они не виноваты: я знал, что сейчас что-то произойдет… По краям, как знаки откровения, лежали толстые поваленные стволы. Раздавалось чириканье и вой местной фауны… Не совсем так я представлял себе эту поездку, но сам ведь говорил недавно, что на Марсе нельзя быть ни в чем уверенным на сто процентов, и планы строить глупо…
Я боялся… и мне было стыдно за это…
Наконец в перспективе просеки замерцали в темноте огни «Изумруда». Тени встревоженных нашим приближением зверей мелькали то по краям, за кактусами, то на фоне этих огней, когда они перебегали дорогу. Мы неспешно приближались к своей цели. Я пытался травить анекдоты Ирине и то и дело прикладывался к фляге. Ирина была молчалива и сосредоточенна.
Кактусы начали редеть и уменьшаться в размерах. И вот мы выехали на открытое пространство: просека окончилась.
Головное здание имело несколько полуразрушенных пристроек, а высотой поднималось на пять этажей. Кое-где окна и стены провалились и зияли в скудном свете звезд черными дырами, в которых что-то светилось изнутри. Из крыш невысоких пристроек торчали странные хвойные деревья неизвестной породы, а стены зданий были увиты каким-то мохнатым плющом и облеплены светящимся мхом. Под крышей виднелся полузаросший плакат: «Биологическая станция терраформирования „Изумруд“, проект „Терра-2“».
И немного ниже: «Мы даем воздух, воду и пищу! Мы даем жизнь!»
Вокруг одинокими нелепыми великанами были разбросаны поржавевшие покореженные ветряки… Идеальное место для стрельбы и засад — я бы такое же выбрал.
Я пытался услышать происки Йоргена с Сибиллой… но то ли они напоролись на более хитрую засаду в лесу (что было бы приговором мне и остальным, правда, в этот вариант я старался не верить), то ли они заняли позицию. Я ведь и послал их за этим…
Я ждал, мерно
— Стоять резко! — послышался громкий окрик… — Стреляем уже…
Ирина слегка вздрогнула и натянула поводья. Я вскинул автомат и сделал знак группе остановиться.
Раздалась длинная автоматная очередь, из коей я заключил, что у этих парней все хорошо с боекомплектом… Трассирующие пули били в кактусы и в песок… Я попался… я у них…
— Именем Братства Пустыни: назовите себя! — раздался откуда-то сбоку хриплый грубый мужской голос.
— Я — Охотник Странный из долины Маринера, — крикнул я в ответ. — Веду группу туристов с Земли к Персеполису.
— О! Ты-то нам и нужен! — удовлетворенно хихикнул другой голос, с какими-то неуловимо знакомыми интонациями.
И вдруг, совершенно неожиданно, на здании включились мощные прожектора, и нас ослепили яркие лучи света. Я невольно прикрыл лицо рукой и зажмурился, а со всех сторон стали появляться вооруженные люди, целящиеся в нас из разнообразного автоматического оружия, эхом вторились щелчки затворов. Мне удалось разглядеть сквозь пятна в глазах, как из ворот гаражей главного корпуса выехали две фигуры всадников на дромадерах. Они подъехали к нам ближе и остановились.
— Братство Пустыни и его предводитель приветствуют вас! — услышал я до боли знакомый голос с ехидными нотками. — Меня зовут Вим Вэндерс.
Я приоткрыл глаза: черная ковбойская шляпа, руки в кожаных перчатках, дымящая сигара (где он достает на Марсе сигары?), щегольская светлая бородка и крысиные усики. Лицо обрамлялось длинными светлыми волосами. Сплошной наглый пафос.
— Джордж! — сказал я в ответ. — Вим Вэндерс — это кинорежиссер, а не бандит с большой дороги. Ты пользуешься темнотой этих людей и придумываешь себе звучные имена? Нехорошо! Давно ты стал Вимом?
— Ба! — развел руками тот, выпустив облако ароматного дыма. — Какие люди к нам приходят, и без охраны! Странный! Дружище! Сколько лет, сколько зим!
— Одно лето и две зимы, — уточнил я, закуривая сигарету.
— Крепкая же у тебя память, старина! — закивал Джордж. — А по моим ощущениям — прошли годы!
— На память не жалуюсь, — ухмыльнулся я. — Ты скучал по мне, мой мальчик?
— Ты не представляешь как! — Тот облокотился на шею своего верблюда. — Я пережил такие страдания… но вот все позади, и ты наконец-то здесь!
— Ладна, э! Канчай базар, Вим! — вмешался его спутник с ярко выраженным восточным акцентом. — Ты его хатэл замочить? Давай начинай.
— Может, представишь мне своего коллегу по мокрой работенке? — попросил я.
— Это Мирза-ага, очень свирепый и кровожадный маньяк, — сказал Джордж с довольной улыбкой. — Так и ждет, когда начнется кровавая бойня.
— На кого ты сейчас работаешь, Джо? — спросил я.
— Странный, ты меня удивляешь, — вновь развел тот руками. — Это коммерческая тайна, ты что, не понял?