Легенда

Геммел Дэвид

— Гордыня, и только. Ты ничего не потерял — просто тебя побил более сильный враг. Но они этим ничего не достигнут — моя армия все равно возьмет Дрос. Им не продержаться. Отдохни, шаман, — и не рискуй больше. Я приказываю!

— Я исполню твой приказ.

— Я знаю. Я не хочу, чтобы ты умер. Не могут ли они прийти за тобой?

— Нет. Белые храмовники живут по законам чести. Если я не буду чинить им вреда, они меня не тронут.

— Тогда отдыхай. А когда окрепнешь, мы заставим их заплатить за твои страдания.

— Это так, — осклабился Носта-хан.

Далеко на юге Храм мчался к звездам.

Винтар не мог остановить его и старался хранить спокойствие, пока паника Храма давила на него со всех сторон, силясь изгнать его вон. После гибели врага Винтар попытался призвать Тридцать из глубины нового сознания колосса, но в этот миг Храм заглянул в себя и обнаружил Винтара.

Винтар попробовал объяснить свое присутствие, он сказал, что личность Храма должна перестать быть. Храм принял истину и как комета умчался от нее в небеса.

Настоятель снова попытался призвать Сербитара, отыскивая в своем подсознании нишу, в которую его поместил. Сербитар вспыхнул искрой во мраке, и Храм содрогнулся, почувствовав, как часть его освободилась. И тогда Храм замедлил свой полет.

— Почему ты так со мной поступаешь? — спросил он Винтара.

— Потому что должен.

— Я же умру!

— Нет. Ты будешь жить во всех нас.

— Почему ты должен убить меня?

— Мне очень жаль, — мягко сказал Винтар.

С помощью Сербитара он отыскал Арбедарка и Менахема.

Храм поблек, и Винтар с горечью закрыл свое сердце от его безбрежного отчаяния. Вчетвером они призвали всех остальных, и Тридцать с тяжелым сердцем вернулись в лощину.

Рек бросился к Винтару, как только настоятель открыл глаза и шевельнулся.

— Ну как, успели?

— Да, — слабо выговорил Винтар. — А теперь дай мне отдохнуть.

За час до сумерек Рек, Вирэ и Тридцать въехали в высокие решетчатые ворота Дельнохского замка. Усталые, взмыленные лошади водили мокрыми боками. Люди бросились навстречу Вирэ, солдаты снимали шлемы, горожане спрашивали, что нового в Дренане. Рек держался позади, пока они не оказались в замке. Молодой офицер проводил Тридцать в казарму, а Рек с Вирэ поднялись в верхние покои. Рек совсем обессилел.

Раздевшись, он вымылся холодной водой, сбрил четырехдневную щетину и выругался, порезавшись острой бритвой, которую подарил ему Хореб. Потом выбил, как мог, пыль из своего платья и снова оделся. Вирэ ушла к себе, и он понятия не имел, где помещаются ее комнаты. Пристегнув меч, он вернулся в главный зал, дважды спросив дорогу у слуг. Там он в одиночестве сел и стал смотреть на мраморные статуи древних героев, чувствуя себя маленьким, незначительным и растерянным.

Сразу по прибытии они услышали, что надирская орда уже стоит под стенами. В городе царила паника, и беженцы валили оттуда валом с высоко груженными повозками — длинный горестный караван, идущий на юг, Рек не мог бы сказать, что одолевает его сильнее — усталость или голод. Он тяжело встал, пошатнулся и громко выругался. Рядом с дверью стояло высокое овальное зеркало. Из него на Река смотрел высокий, широкоплечий, сильный мужчина. Серо-голубые глаза глядели твердо, подбородок выдавался вперед, тело было гибким. Синий плащ, хоть и поизносился в дороге, сидел хорошо, а длинные оленьи сапоги придавали Реку вид кавалерийского офицера.

Глядя

на князя Дрос-Дельнохского, Рек видел себя глазами других. Никто не догадается о его внутренней смуте — все увидят лишь образ, который он создал.

Да будет так.

Рек вышел из зала и у первого же солдата спросил, где найти Друсса, На первой стене, сказал солдат и объяснил, как пройти туда через калитки. Молодой князь зашагал по Эльдибару при свете закатного солнца; проходя через город, он купил себе медовую коврижку и стал есть ее на ходу. Уже темнело, когда он дошел до калитки во второй стене, но часовой показал ему дорогу, и Рек очутился на убойной полосе за первой стеной. Тучи закрыли луну, и он чуть не свалился в огненную канаву, пересекавшую путь. Молодой солдат окликнул его и показал, где мостки.

— Ты стрелок Лучника, что ли? — спросил солдат, не узнав высокого воина.

— Нет. Где Друсс?

— Понятия не имею. Либо на стене, либо в столовой. Ты гонец?

— Нет. А где столовая?

— Видишь вон те огни? Это госпиталь. Дальше кладовая — иди все прямо, пока нужником не завоняет, а там поверни направо. Тут не заблудишься.

— Спасибо.

— Не на чем. Ты, видать, новобранец?

— Да. Вроде того.

— Пойду-ка я, пожалуй, с тобой.

— Нет надобности.

— Есть, — ответил солдат, и в поясницу Река уперлось что-то острое. — Это вентрийский кинжал, так что ступай, куда я поведу.

— Да в чем дело-то?

— Во-первых, недавно кто-то пытался убить Друсса, а во-вторых, я тебя не знаю. Так что пошли поищем вместе.

Вдвоем они зашагали к столовой. Теперь им стали слышны звуки, идущие из разных служб. Часовой окликнул их со стены. Спутник Река ответил и спросил о Друссе.

— Он на стене около надвратной башни.

— Сюда, — сказал солдат, и Рек взошел по короткой лестнице на стену. Взошел и замер. Тысячи факелов и костров освещали равнину. Осадные башни, словно деревянные великаны, загородили перевал от одной горной кручи до другой. Вся долина была загружена огнями, насколько хватал глаз, — это было все равно что заглянуть в недра самого ада.

— Не слишком привлекательно, верно? — спросил солдат.

— При свете дня, полагаю, лучше не станет.

— Правильно полагаешь. Ну, шагай.

Друсс сидел неподалеку, беседуя с несколькими солдатами. Он рассказывал им цветистую байку, известную Реку.

Коронная фраза произвела желаемый эффект, и ночная тишина огласилась хохотом.

Друсс от души смеялся вместе со всеми. Тут он заметил подошедших, повернулся и внимательно посмотрел на человека в синем плаще.

— В чем дело?

— Он искал вас, командир, вот я его и привел.

— Если точнее, — сказал Рек, — он принял меня за наемного убийцу и привел, тыча ножом мне в спину.

— И что же, ты в самом деле убийца? — поднял бровь Друсс.

— Я сменил род занятий. Можем мы поговорить?

— А мы что делаем?

— Наедине.

— Начинай, а там я решу, стоит нам уединяться или нет.

— Меня зовут Регнак. Я только что прибыл сюда вместе с воинами из Храма Тридцати и с Вирэ, дочерью Дельнара.

— Хорошо, поговорим наедине, — согласился Друсс, и солдаты отошли прочь. — Говори же. — Он остановил на Реке свой холодный взор.