Легендарный барон
Шрифт:
Глава XX
Во второй половине мая месяца 1921 г. барон Унгерн отдал своим боевым частям приказание выступить из Урги на север, с целью перенести военные действия в русские пределы.
Первым вышел отряд сотника Тубанова, который ловко выкрал Богдо-гэгэна. Тубанов, имевший три сотни — чахарскую, китайскую и монголо-бурятскую — получил от барона инструкцию взять станицу Мензинскую (220 верст на юго-восток от Троицкосавска и почти столько же на северо-северо-восток от Урги). Ввиду того, что к этой станице нет колесных дорог со стороны Монголии, а также что по русской территории в мензинском районе нельзя ездить в повозках, Тубанов взял лишь легкий исключительно вьючный обоз и минимальное количество пулеметов. Станица была занята без боя. Тубанов объявил в ней мобилизацию, давшую ему одну сотню из местных казаков.
Возлагая такое сложное задание на Тубанова, барон строил расчет, конечно, не на силы подчиненного ему отряда, а на вооруженную поддержку казачьего населения. Из этого предприятия, к сожалению, ничего не вышло, так как примыкают только к сильным: Тубанов был разбит девееровцами неподалеку от Мензы, после чего ушел в Маньчжурию с несколькими десятками всадников, а его отряд разбежался.
Географическим пунктом, куда барон Унгерн направлял свой главный удар и, таким образом, ключом всего стратегического плана являлся город Троицкосавск. Город расположен в котловине реки Кяхты, в 3–4 верстах от русско-монгольской границы и 27–30 верстах к востоку от реки Селенги. Троицкосавск почти соединился теперь с некогда самостоятельным городом Кяхтой, стоящим на самой границе. В полуверсте от Кяхты, на монгольской территории находится китайский город Маймачен. С запада и юга от Троицкосавска лежит песчаная степь, местами закрытая жалким травянистым покровом, а с севера и востока он охвачен полукольцом лесистых гор.
Для овладения этим городом и для развития дальнейших операций на Верхнеудинском направлении барон вывел из Урги все наличные силы, оставив лишь монгольское военное училище, комендантскую команду Сипайлова, интендантские мастерские и лазарет. В отряд барона вошло 20 сотен довольно слабого состава (от 60 до 65 всадников в каждой) при 7 орудиях и 20 пулеметах. Из указанного числа 2 сотни составляли отдельный казачий дивизион сотника Нечаева, далее шли 3 русские сотни не казачьи, 2 бурятские, 1 башкирская и 1 татарская, 4 китайских, 3 монгольских, 2 тибетских и 2 чахарских. Главные силы, выступившие из Урги 20 мая под командой полковника Парыгина через деревню Мандал, прииск Дзун-модэ, через долины рек Хаара-гол и Шара-гол и прииск Куйтун, должны были выйти к заимке Карнакова на реку Иро, где намечался сбор всех частей перед началом операции. Лишь один чахарский дивизион пущен был бароном по тракту Урга — Троицкосавск.
Из приведенного маршрута видно, что барон вел отряд параллельно с трактом. Этим маневром, с одной стороны, обеспечивалась скрытность движения, а с другой — хорошие корма для лошадей. Барон Унгерн догнал отряд на автомобиле и сразу же в пути занялся реорганизацией своих частей. Он сформировал два полка: 1-й конный полк полковника Парыгина и 4-й — войскового старшины Маркова. В состав 1-го полка барон включил 1 башкирскую, 1 русскую и 4 китайских сотни, а 4-й полк составил из 2 русских, 1 татарской и 2 бурятских сотен. Остальные сотни числились, как отдельные дивизионы: Нечаевский, Монгольский Бишерельту-гуна, Тибетский и Чахарский.
Чахарский князь Найден — ван решился на сепаратный налет на Маймачен по соображениям, не имеющим ничего общего с воинской доблестью. Воспользовавшись тем, что находился на тракте, вне поля зрения барона, 3 июня утром он сбил девееровскую заставу Сретенской кавбригады на первом от Троицкосавска уртоне Ибицык, а затем на хвосте у нее ворвался в город Маймачен. В упоении от своего блестящего успеха, чахары с полным самозабвением отдались родной стихии — грабежу. Но в 14 часов того же дня они были с треском выбиты из Маймачена, причем Найден-ван получил ранение, а его помощник попал в плен. Тем не менее, за короткий срок своего хозяйничанья чахары проявили столько разбойничьей распорядительности, что, в буквальном смысле слова, превратили в развалины то, что было еще не закончено в марте месяце китайскими солдатами. Молодцы Найден-вана перебили всех жителей-китайцев, которые не успели убежать в Троицкосавск. Путешественник П. К. Козлов в 1923 г. записал в путевом дневнике: «После унгерновского (следует читать — китайского и чахарского) разгрома Маймачен стоит в развалинах и совершенно покинут жителями».
Чахары отхлынули от Маймачена в полнейшем беспорядке, потому что Сретенская бригада обошла их со стороны Монголии. Своим паническим видом они произвели крайне невыгодное впечатление на подошедшие
Что же касается собственно унгерновских войск, то они 3 июня, дойдя до Карнаковской заимки, разделились на две группы. 4-й полк, монголы, тибетцы и один китайский дивизион вышли на тракт к Ибицыку, где и расположились в ожидании дальнейших распоряжений. Вторую группу барон повел в Кударинскую станицу (50 верст на восток от Троицкосавска). С ним шел 1-й полк и дивизион сотника Нечаева, составленный из кударинских казаков. В тот же день станица была занята без боя.
На следующий день, 4 июня барон ускакал из Кудары, предварительно приказав полковнику Парыгину вести полк и Нечаевский дивизион в поселок Киранский (20–25 верст от Троицкосавска) и там ожидать подхода остальных частей бригады. Вследствие странного, на первый взгляд, похода на Кудару, Унгерн потерял два драгоценных дня — 3 и 4 июня, и лишь 5 июня подошел к Троицкосавску.
Если припомнить, что все казаки-перебежчики из Забайкалья и кударинцы, в частности, внушали Унгерну уверенность в возможность быстро поднять противоположное восстание — стоит, дескать, барону выйти на русскую территорию, и что он взял с собой влиятельного местного казака Нечаева, то можно найти правдоподобное объяснение для такого непростительного промаха, как «сложное фланговое движение» на Кударинскую станицу. Вероятно, понятно и без объяснений, что барон добровольцев не получил, а от мобилизации отказался по принципиальным соображениям…
Разочарованный в кударинцах и крайне раздраженный этой первой открытой неудачей, барон под вечер 4 июня прискакал на Ибидык. Здесь он пришел в состояние совершенной ярости, когда узнал о бестолковой самовольной вылазке чахар, нарушавшей все его планы. В первую очередь, «дедушка» налетел на командира полка Маркова. На долю последнего «отломилось» (употребительное выражение в дивизии) немало ташуров — за остановку на плохом корму и за чахар. В той или другой степени крепко влетело всем, кто имел несчастье подвернуться под руку грозного начальника дивизии. Трудно было в тот момент понять, что именно ставил барон в вину Маркову — то ли, что не удержал чахар, или же то, что своевременно их не поддержал. Удержать чахар от авантюры Марков не мог, но, правда, не очень много и сделал в смысле выручки их из трудного положения. Когда Марков вышел на тракт и узнал о продвижении чахар в Маймачен, он послал вслед за ними бурятский дивизион Галданова; последний же не проявил никакой распорядительности и до Маймачена не доходил.
5 июня барон Унгерн обошел Троицкосавск. Его части расположились полукольцом на сопках с севера, востока и юго-востока от группы трех городов: Троицкосавска, Кяхты и Маймачена, причем правым флангом унгерновцы касались тракта на Усть-Кяхту и Верхнеудинск, а левый находился в двух-трех верстах к югу от Маймачена. Своим маневром Унгерн отрезал гарнизон от сообщения с базами.
5 и 6 июня в Троицкосавске чувствовалась растерянность, потому что до вечера 6 июня там находились лишь девееровцы в количестве 500 сабель Сретенской кавбригады, 250 штыков пехоты, около 700 необученных, плохо вооруженных монголов Сухэ-Батора и всего только 2 конно-горных орудия. Барон, вероятно, переоценивал силы противника. Но и враги, в свою очередь, чрезвычайно преувеличивали численность бароновских войск — они полагали, что барон привел 3500 всадников, тогда как в действительности у него было около 1500 человек. В своих исчисленьях девеерровцы исходили из длины линии нашего фронта, растянутого на 12 верст. На самом же деле войска барона имели сколько-нибудь сосредоточенное положение лишь на 4-верстном участке против северо-восточного и восточного фаса города Троицкосавска.
По совершенно непонятным соображениям барон начал бои за обладание Троицкосавском вяло, как-то неуверенно, то есть в несвойственном ему стиле. Чем это объяснить? Может быть отсутствием у него соответствующего настроения?
Ночью с 5 на 6 июня барон производил личную разведку, в которую ездил вдвоем со штаб-ротмистром Забиякиным. Они проникли вглубь расположения противника и выяснили, что девееровцы отошли на последний перед городом кряж. Эта ночь протекла в подготовке к прыжку на притаившегося противника, с одной стороны, и в тревожном прислушивании, не подходит ли помощь от Усть-Кяхты — с другой.