Легендарный Колчак. Адмирал и Верховный Правитель России
Шрифт:
Пребывание Александра Васильевича в Петрограде было непродолжительным, но очень насыщенным различными встречами. Прежде всего он сделал доклад об оперативной и политической обстановке на Черном море председателю Совета министров князю Г. Е. Львову и прибывшему из Ставки генералу Алексееву, потом побывал на квартире Гучкова. Тот был болен и принимал Колчака лежа в постели. Из беседы с ним вице-адмирал узнал, что на Балтике по-прежнему продолжается разгул страстей, не исключено новое избиение матросами офицеров, возмущенных отменой погон. По мнению Гучкова, в обострении обстановки на Балтийском флоте во многом виноват сам командующий Максимов, избранный матросами. Он так сошелся с «братишками», что начисто утратил власть над матросской массой. Гучков сказал, что демонстративно не принял Максимова
– Я не знаю другого выхода из положения, как назначить вас, Александр Васильевич, командовать Балтийским флотом, – неожиданно заключил Гучков.
Командовать флотом Балтийского моря, конечно, было куда почетнее, чем флотом Черного моря. Балтийский флот не только в три раза превышал Черноморский по числу личного состава, но еще был и главным, поскольку защищал столицу. Однако близость фронта к революционному Петрограду не сулила спокойной жизни командованию. Подумав, Колчак отказался обсуждать этот вопрос.
«Мне пришлось встретиться с Александром Васильевичем в те дни, когда он приехал в Петроград и пошел в Таврический дворец, – вспоминал Н. А. Савич. – Его едва можно было узнать. Это был уже другой человек. Исхудавший, осунувшийся, видимо, глубоко потрясенный тем развалом, который разложил уже Балтийский флот и успел перекинуться в Черное море. Все, чем он жил, над чем работал, что так любил, так старательно создавал, все разом рухнуло, обратилось в прах и разложение. Он был слишком образованный моряк, слишком хорошо знал историю других флотов, слишком понимал сущность морской силы и поэтому отлично отдавал себе отчет, что такой сложный и тонкий организм, каким является флот, не может выдержать и никогда не выдерживал ударов революционной грозы. Для флота революция была гибель.
Я обменялся с ним лишь немногими фразами, мы друг друга отлично поняли, крепко пожали друг другу руки и поспешно разошлись. Было слишком тяжело на душе, как на похоронах родной матери».
В тот же день Александр Васильевич встретился с Анной Тимиревой, а вечером наведался к Крыжановским, проживавшим теперь на 8-й Рождественской. У Кати заметно прибавилось седых прядей, Николай Николаевич стал генерал-майором, чуть погрузнел. Оля и Коля, совсем уже молодые люди, готовились к экзаменам: Оля – к поступлению на физико-математическое отделение женских Бестужевских курсов, Коля – в кадетский (сухопутный) корпус. Младший Сережа заканчивал четвертый класс гимназии и уже мечтал о недалеком выезде на дачу.
После ужина Колчак распрощался с родными и выехал в обратный путь. Времени в дороге оказалось предостаточно, чтобы обдумать и обобщить свои впечатления от многих встреч в Питере и Пскове.
Из всего слышанного им на правительственных совещаниях, в частных беседах с членами правительства, представителями высшего военного командования и общественными деятелями, а также вычитанного в буржуазной, социалистической (эсеро-меньшевистской) и большевистской прессе, увиденного на улицах Петрограда он вынес главное. Временное правительство, особенно в нынешней коалиции с демагогами-социалистами типа Керенского, не способно приостановить развал вооруженных сил, на грани которого уже находятся Балтийский флот и некоторые армии, не в состоянии сдержать опасное и все возрастающее влияние на народные массы большевистских идей прекращения войны и перерастания буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую. Дабы спасти Черноморский флот от большевистской заразы и поднять воинский дух подчиненных, Колчак решил обратиться ко всем матросам, солдатам, рабочим и офицерам с призывом: «Отечество в опасности!» Момент был подходящий: в Севастополе проходило собрание делегатов армии, флота и рабочих. Колчак выступил перед ними на другой день после приезда из Петрограда.
25 апреля на собрании делегатов Совета Александр Васильевич выступил с докладом «Положение нашей вооруженной силы и взаимоотношения с союзниками». Так называемую новую дисциплину, основанную на классовом сознании, он считал распадом и уничтожением
– Выход один – надо проникнуться сознанием этой опасности и во имя спасения Родины сплотиться вокруг Временного правительства. – Слова доклада покрыли громкие аплодисменты. На смену им в зале стал нарастать шум, послышались голоса: «Временное правительство – правительство капиталистов и помещиков. Нам не надо поддерживать такое правительство!»
Тут поднялся невообразимый гвалт. Председателю собрания стоило немалого труда восстановить порядок.
– Первая наша забота, – продолжал Колчак, – это поднятие воинской дисциплины, духа и боевой мощи тех частей армии и флота, которые их утратили. Надо отказаться от того ложного представления, что правительство нам не нужно, что мы умнее его, и понять, что оно лучше разбирается в государственных вопросах; во всяком случае, Министерство иностранных дел осведомленнее в вопросах международной политики, чем те, кто сейчас бросил реплики. – Послышался смех, заглушенный аплодисментами. – Если все высказанные мной соображения заставят задуматься присутствующих здесь и прийти к убеждению, что надо приложить теперь все силы и старания для одной цели – спасения Родины, то я свою задачу буду считать выполненной.
Доклад командующего был награжден продолжительными аплодисментами. Раздавались и протестующие голоса.
С большим успехом вице-адмирал выступил в Союзе офицеров-черноморцев. Доклад его почти полностью был опубликован в местных газетах и восторженно встречен в буржуазных кругах Крыма и Кавказа, в среде пробуржуазной и чиновной части населения, у интеллигенции. Об этом свидетельствуют одобрительные и даже восхищенные отклики, адресованные докладчику. «Я не могу не выразить Вам своего глубокого уважения и восхищения Вашим правдивым и мощным словом», – писал Колчаку профессор Новороссийского университета К. Коровицкий. А одесская гимназистка восьмого класса Нина Крюкова просила у Колчака разрешения приобрести его фотографию «у Мазура… как искреннее восхищение Вашей личностью и Вашей деятельностью».
Вскоре в ответ на визит черноморской делегации на Балтику революционный Балтийский флот направил на Черное море свою большевистскую делегацию, состоявшую из пяти матросов. Оборонческая миссия черноморцев, преследовавшая цель устранить большевистское влияние на матросов, потерпела неудачу, тогда как пять матросов-балтийцев за короткий срок провели на Черноморском флоте такую агитационно-пропагандистскую работу, что начальник штаба флота в телеграмме от 3 июня в Генштаб жаловался: «Положение в Севастополе резко ухудшается вследствие направленной сюда агитации большевизма».
Колчак понял, что безграничной власти его на Черном море приходит конец. К этому времени в значительной степени лишился он поддержки в Севастопольском Совете. В мае произошли и другие, еще более серьезные конфликты. На эскадренном миноносце «Жаркий» команда отказалась выходить в море на выполнение боевой задачи. Матросы потребовали сменить командира корабля старшего лейтенанта Г. М. Веселаго. Они мотивировали это тем, что командир слишком рискованно управляет миноносцем и часто подвергает опасности людей. Колчак от снятия Веселаго отказался, а эсминец «Жаркий» приказал вывести из кампании и спустить на нем флаг. Такое решение командующего вызвало новое возмущение матросов. С требованием снять командиров выступили команды эсминца «Керчь», воздушной дивизии и вспомогательного крейсера «Дакия». Эти эксцессы Колчак кое-как уладил. Потом начались волнения матросов на старом броненосце «Три Святителя», линкоре «Синоп» и некоторых других кораблях. Команда эсминца «Жаркий», поддержанная матросами с других кораблей, потребовала от Севастопольского Совета отменить приказ командующего в отношении своего корабля. Совет, не решаясь конфликтовать с командующим, бездействовал и тем вызвал недовольство флота.