Легендарный Корнилов. «Не человек, а стихия»
Шрифт:
После краткого совещания небольшой группы министров было принято решение, что Верховный главнокомандующий направится встречать эшелоны с войсками. Керенский решил ехать через город в автомобиле. Такие поездки совершались постоянно, и к ним все привыкли. Но в последний момент, когда помощник командующего Петроградским военным округом, адъютант и Керенский были готовы отправиться в путь, прибыли представители английского и американского посольств и предложили выехать из города в автомобиле под американским флагом. Александр Федорович поблагодарил союзников за их предложение, однако заметил, что главе правительства не пристало ехать по улицам русской столицы под прикрытием американского флага.
О последующих событиях повествует в своих мемуарах сам Керенский.
«Попрощавшись
Выехав за пределы города, водитель нажал на акселератор, и мы вихрем понеслись по дороге. Видимо, ему чудилось, будто кто-то уже донес Ленину и Троцкому о моем отъезде.
У контрольно-пропускного пункта у Московской заставы нас обстреляли, тем не менее мы благополучно прибыли в Гатчину. Несмотря на попытку задержать нас там, мы и Гатчину миновали благополучно. К ночи мы добрались до Пскова, где размещалась Ставка главнокомандующего Северным фронтом. Чтобы чувствовать себя в полной безопасности, мы устроились на частной квартире моего шурина генерал-квартирмейстера Барановского. По моему приглашению на квартиру прибыл командующий генерал Черемисов, который, однако, как выяснилось, уже начал «флиртовать» с большевиками. Движение войск к Петрограду, о котором я распорядился, было остановлено по его приказу. После довольно резкого разговора генерал Черемисов удалился. У нас не было никаких сомнений, что он сообщит новым хозяевам положения о моем прибытии во Псков. А потому нам ничего не оставалось, как ехать дальше, в сторону фронта.
В маленьком городке Острове располагался 3-й Конный казачий корпус. Именно этому подразделению под командованием генерала Крымова надлежало в сентябре захватить столицу. В разговоре со мной Черемисов сообщил, что новый командующий 3-м корпусом генерал Краснов, находясь во Пскове, пытался установить со мной связь. Я поинтересовался, где Краснов находится в настоящее время, и получил ответ, что он возвратился в Остров. Мы решили немедленно отправиться в Остров и, если не найдем там Краснова, выехать в Могилев, чтобы встретиться в Ставке с начальником штаба Верховного главнокомандования генералом Духониным.
Позже я узнал, что Духонин дважды пытался установить со мной связь по телефону, однако Черемисов воспрепятствовал этому».
К утру 26 октября Керенский и генерал П. Н. Краснов уже были в штабе 3-го Конного корпуса в Острове. Вся «боевая мощь» этого корпуса состояла из 500–600 казаков и 12 пушек. Все остальные части были отправлены на фронт и в район Петрограда. Тем не менее Керенский решился с этими силами двинуться на Петроград, рассчитывая, что к нему присоединятся и другие части.
С рассвета следующего дня отряд без единого выстрела вошел в Гатчину. Решили идти на Царское Село и оттуда немедленно двинуться на Петроград, где ожидалась помощь верных Временному правительству подразделений, направленных по приказу генерала Духонина, офицеров и курсантов кадетских корпусов, отрядов боевиков партии эсеров. Царское Село также удалось захватить, но уже с определенными трудностями и с большой задержкой по времени…
Финальный акт борьбы А. Ф. Керенского за власть над страной и армией разыгрался 30 октября вблизи знаменитой Пулковской обсерватории. Так называемые Пулковские высоты были в руках кронштадских матросов. В распоряжении Керенского имелись 700 казаков, бронепоезд, пехотный полк, только что прибывший с фронта, и несколько полевых орудий.
Едва артиллерия открыла огонь, революционные солдаты Петроградского гарнизона оставили свои позиции, Казаки бросились за ними в погоню. Однако
Почти полтора месяца бывший Верховный главнокомандующий прятался на одном из близлежащих хуторов. Здесь он прочитал в газете «Известия» сообщение, что армейским организациям предписывается принять меры для немедленного ареста Керенского и доставки его в Петроград, а всякое ему пособничество будет караться как тяжкое государственное преступление.
Позже А. Ф. Керенский писал: «Мои гонители искали меня повсюду. Им и в голову не пришло, что я скрываюсь у них под самым носом, между Гатчиной и Лугой, а не где-то на Дону или в Сибири. А мне тем временем ничего не оставалось, как затаиться, занявшись, насколько это возможно, изменением своей внешности. Я отрастил бороду и усы. Бороденка была жиденькая, она кустилась лишь на щеках, оставляя открытыми подбородок и всю нижнюю часть лица. И все же в очках, со взъерошенными патлами я по прошествии 40 дней вполне сходил за студента-нигилиста 60-х годов прошлого века».
Из своего убежища, основываясь на информации из регулярно получаемых газет, бывший министр-председатель и Верховный главнокомандующий обратился с открытым письмом к русскому народу, которое было опубликовано 22 ноября 1917 года в газете «Дело народа». В нем он писал следующее:
«Опомнитесь! Разве вы не видите, что воспользовались простотой вашей и бесстыдно обманули вас? Вам в три дня обещали дать мир с германцами, а теперь о нем молят предатели. Зато все лицо земли русской залили братской кровью, вас сделали убийцами, опричниками. С гордостью может поднять свою голову Николай II. Поистине никогда в его время не совершалось таких ужасов. Опричники Малюты Скуратова – и их превзошли опричники Льва Троцкого. Вам обещали хлеб, а страшный голод уже начинает свое царство свободы, и дети ваши скоро поймут, кто их губит. Вам обещали царство свободы, царство трудолюбивого народа. Где же эта свобода? Она поругана, опозорена. Шайка безумцев, проходимцев и предателей душит свободу, предает революцию, губит родину нашу. Опомнитесь все, у кого еще осталась совесть, кто еще остался человеком!
Девальвированные русские деньги «керенки».
Будьте гражданами, не добивайте собственными руками родины и революции, за которую восемь месяцев боролись! Оставьте безумцев и предателей! Вернитесь к народу, вернитесь на службу родине и революции! Это говорю вам я – Керенский! Керенский, которого вожди ваши ославили «контрреволюционером» и «корниловцем», но которого корниловцы хотели передать в руки дезертира Дыбенки и тех, кто с ним. Восемь долгих месяцев, по воле революции и демократии, я охранял свободу народа и будущее счастье трудящихся масс. Я вместе с лучшими людьми привел к дверям Учредительного собрания. Только теперь, когда царствует насилие и ужас ленинского произвола – его с Троцким диктатура, – только теперь и слепым стало ясно, что в то время, когда я был у власти, была действительная свобода и действительно правила демократия, уважая свободу каждого, отстаивая равенство всех и стремясь к братству трудящихся. Опомнитесь же, а то будет поздно и погибнет государство наше. Голод, безработица разрушат счастье семей ваших, и снова вы вернетесь под ярмо рабства. Опомнитесь же!»