Легендарный Василий Буслаев. Первый русский крестоносец
Шрифт:
В восемь часов утра ворота дворца распахиваются и толпы чиновников, ожидавших этого часа на ипподроме, вливаются в широкие коридоры, спеша занять места на отведенных им скамьях.
Тем временем спальники во главе с паракимоменом, начальником службы личных покоев императора, уже принесли из ризницы в Золотую палату скарамангий василевса и положили его перед серебряными дверьми государевой опочивальни. Дежурный страж трижды ударяет в серебряную дверь, в ответ василевс приказывает отворить ее. Спальники вносят
Первым делом, по дворцовому этикету, василевс призывает к себе логофета дрома.
Главный ключарь выходит из Золотой палаты, направляется в Лавсиак и посылает слугу за логофетом, а сам садится на свое место на скамье для чинов.
Император терпеливо ждет, сидя в золотом кресле, стоящем на возвышении в нише, под названием Конха, за драгоценной завесой. Таков порядок.
Логофет дрома шествует по длинным переходам дворца. Бежать ему нельзя, дабы не споткнуться на пути к императору, что является дурной приметой.
После логофета дрома василевс принимает остальных вельмож, следующих по рангу, а иногда и посольства. За церемониалом следит трепозит – чиновник, ведающий царскими приемами и являющийся, как правило, евнухом, поскольку он имеет доступ и в покои императрицы.
На очередном утреннем докладе Феофилакт доложил императору о Василии Буслаеве и его дружине. Это было сказано в связи с прибытием послов от германского короля Конрада.
– Германский король по-родственному желает втянуть меня в крестовый поход, – ухмыльнулся император. Мануил был женат на свояченице Конрада, графине Берте Зульцбахской. – Это ему не удастся. Лить воду на мельницу папы римского я не собираюсь.
– Можно обставить наше участие в походе рядом определенных условий, – заметил логофет дрома. – К примеру, выторговать…
– Я не стану торговаться! – оборвал вельможу василевс. – Этим занимался мой дед. И чего он добился? Все эти благородные короли, графы и бароны на самом деле гнусная компания грабителей, грубых скотов и клятвопреступников! Я, так и быть, пропущу всю эту ораву через наши владения, но сражаться вместе с ними против неверных не стану.
– Это мудрое решение, повелитель, – почтительно произнес Феофилакт.
В душе он немного робел перед василевсом, который помимо решительного нрава обладал еще и недюжинной физической силой.
– Странно, что русичи откликнулись на призыв папы о защите Гроба Господня, – задумчиво проговорил император и взглянул на логофета быстрым взглядом. – Сколько, ты говоришь, людей у Василия Буслаева?
– Тридцать, повелитель, – ответил Феофилакт. – Из них один старик и одна девушка.
– Все они дали обет поклониться Гробу Господню?
– Все, повелитель.
– Ты
– Да, божественный.
– Что он за человек?
– Простоват, но не глуп. Разговорчив, как все русичи. Несмотря на свою молодость, имеет довольно разумные суждения об окружающем мире.
– Сколько ему лет?
– Нет и двадцати пяти.
– Он твердо решил отправиться в Палестину?
– Похоже так, повелитель.
– Что станет делать Василий Буслаев, если западные крестоносцы так и не соберутся в поход?
– Об этом я с ним не говорил, о великолепный.
– Напрасно. Русичи православной веры, как и мы. Надо всеми способами не допускать их сближения с латинянами.
– Но русские князья издавна берут в жены латинянок…
– Это совсем другое. Ведь и я женат на родственнице германского короля: жена принимает веру мужа. До сих пор русские наемники сражались только за Империю, получая за это щедрую плату. И вдруг какой-то Василий Буслаев изъявляет желание сражаться за веру бок о бок с латинянами, причем не за деньги, но из высоких побуждений.
– На русичей это похоже, – усмехнулся Феофилакт.
– Дурной пример заразителен, – нахмурился император. – Как бы из этого маленького зернышка не выросло высокое дерево на радость папской курии. Вот чего нужно опасаться. Пусть идут, как и раньше, с Руси странствующие монахи в Иерусалим, но русские дружины должны оставаться в Константинополе. Таких воинов нельзя уступать папе!
– Я все понял, повелитель, – быстро проговорил Феофилакт. – Я предложу Василию Буслаеву щедрое вознаграждение и уговорю его наняться в наше войско.
– Скажи ему, что свой обет он сможет исполнить, вступив в рядах византийского войска в Иерусалим. Намекни, что такое вполне возможно. Заметь также, что ратям западных государей никогда не одолеть сарацин. Узнай слабые места этого новгородца и играй на них. Не мне тебя учить, Феофилакт.
– Я все сделаю, божественный.
– Вот и прекрасно! Хорошо, когда рядом есть хоть один умный человек.
Это была наивысшая похвала от императора, и добивались ее немногие.
Феофилакт вышел из дворцовых покоев в приподнятом настроении. Кажется, василевс ценит его!
Глава четвертая. Соблазны великого города
Василий не очень удивился, когда снова увидел на подворье Святого Мамонта горбоносого Архилоха. Грек искал его.
– Мой господин – почтенный Феофилакт – желает пригласить тебя на скачки завтра поутру, – сказал Архилох Василию после обмена приветствиями.
– Что за скачки такие? – удивился Василий. – Пляски, что ли?
Архилох снисходительно улыбнулся.
– Это состязания колесниц на ипподроме. У вас на Руси такого нет. Захватывающее зрелище!