Легенды Аркхэма
Шрифт:
Народ по большей части был не в курсе. Меньшая часть охотно указывала в самых разных направлениях, что еще больше сбивало с толку. Прилично одетый мужчина в очках и с лысиной авторитетно заявил, что улица такая есть, но дома с данным номером на ней никогда не было и в ближайшее время не предвидится. Наконец, какой-то безобидный с виду старичок в ответ на мой вопрос вдруг расхохотался столь зловеще, что я начал сомневаться, не снится ли мне все это.
Спасение пришло от одной девушки из иномарки, любезно одолжившей на минутку свой мобильник. Я позвонил Рафаилу и объяснил ситуацию.
Он появился на месте
После мы пили чай. Чтобы замять неловкость, я пытался острить — должно быть, неудачно, поскольку Рафаил оставался по-прежнему в мрачном настроении из-за моего поступка, в котором я, как ни старался, не мог усмотреть ничего действительно плохого. Мне пришло в голову, что для Рафаила наши прогулки превратились в часть ритуала, нарушение которого вызывает стресс. Неужели мой друг психически болен, или это только эксцентрическая причуда?
Казалось бы, все обошлось, но я не успокоился. Пытливый ум ученого терзался загадкой лабиринта. Где эта улица, где этот дом? Потратив изрядно машинного времени, я скачал из Интернета современную карту Москвы с высоким разрешением. Создатели этой программы заявляли, что с ее помощью можно найти любое место в первопрестольной. Довольно скоро я выяснил, что они ошибались.
Программа разделяла точку зрения лысого интеллигента — улица такая была, а дом нет. Более того, и улица располагалась совсем иначе, чем можно было ожидать. Выведя на экран, а затем и распечатав карту всего района вокруг известной станции метро, я подробно изучил этот план и убедился, что гулял где-то в иных местах и дома Рафаила попросту не существует.
Я позвонил моему таинственному другу и сообщил об этом. В трубке надолго повисло молчание. Наконец, он заявил, что это не телефонный разговор.
— Могу я приехать? — спросил я.
— Приезжай, — обреченно вздохнул Рафаил.
Наш путь от метро в этот раз оказался еще более поспешным. Казалось, мой проводник не желал, чтобы я замечал хоть какие-то подробности. Мне даже показалось, что мы нарочно петляли, потому что солнце, которое сначала грело мне затылок, вдруг выглянуло впереди из-за края строящейся многоэтажки.
Рафаил уже не сердился. Скорее он колебался, словно не зная, можно ли мне довериться. Это взбесило меня: мы знали друг друга много лет, и к тому же в глубине души я просто не верил, что в нашем привычном мирке могут существовать настоящие тайны — как на страницах книг и газет. Для меня все происходящее было просто затянувшимся недоразумением, которому давно пора разрешиться.
— Ладно, — сказал вдруг Рафаил. — Смотри. Может, поймешь.
И он махнул рукой в сторону окна, где маячили дома, дворы, деревья и башенные краны, а над всем этим ветер гнал по небу низкие облака. Недоуменно я устремил взгляд на мирный городской пейзаж, как вдруг картина смазалась…
Реальность — нет, видимость — за окном задрожала, изогнулась, пошла разноцветными полосами, свернулась клубами тумана, которые разошлись куда-то в стороны,
Бесконечная тьма с мириадами звезд открылась мне! Уже не в окне — везде, вокруг… Я висел в космическом пространстве и чувствовал на себе нечеловеческий взгляд — казалось, Бездна смотрит на меня со всех сторон. Мне хватило всего нескольких секунд — непривычный к таким фокусам мозг предусмотрительно отключился.
Очнулся я там же, где и был — на кухне Рафаила. В обмороке я рухнул с табуретки и сразу почувствовал боль от удара об пол. Впрочем, тогда мне было не до этого. Я во все глаза смотрел на хозяина. На существо, именующее себя Рафаилом. Существо, с которым я был знаком долгие годы, но никогда на самом деле не знал. Существо в образе человека, которое никогда им не было.
Ибо кому дано свернуть небо, словно свиток?
— Я пойду, — выговорил я, борясь со страхом и делая вид, что все в порядке, не зная, как еще может обернуться. — Мне пора. Спасибо за чай!
Он неторопливо вышел за мной в прихожую, где я дрожащими пальцами завязывал шнурки. Я боялся смотреть на него, и только в ушах звучал голос:
— Ты ничего не понял. Мне жаль.
— Ничего, — пробормотал я. — Ничего…
— Мы еще встретимся, — заверил меня Рафаил, и это было последнее, что я от него слышал.
Оказавшись за дверью, я рванул вниз по лестнице, будто сорвавшись с цепи. В минуты этого безумного бега мне казалось — а может, так оно и было? — что пролеты исчезают вслед за мной, тают в воздухе, а стены колышутся вокруг, словно занавес космического театра, и семь этажей показались мне вечностью.
Когда наконец я вырвался на воздух, распахнув зеленую дверь со зловеще черной пентаграммой, то… оказался вдруг у выхода из метро. Меня тут же толкнула какая-то тетка с сумками, возвращая к суровой реальности. Посидев пару минут на парапете подземного перехода, я отдышался и направился домой.
Спустя несколько дней я попробовал позвонить Рафаилу, но механический голос сообщил мне, что абонент с таким номером отключен.
Что же сказать напоследок? Мой друг был прав: я действительно ничего не понял, и потому не знаю — радоваться этому или огорчаться. Если разбирать мои чувства по поводу этой истории, то первое из них — стыд. Прикоснувшись к невыдуманной тайне, я не выдержал испытания. Есть откровения, которых мы не достойны. Но может, не все еще кончено? Порой я вижу Рафаила во сне. "Мы еще встретимся", — повторяет он, и сладкий ужас вновь охватывает мою душу, ибо я боюсь даже помыслить — где и когда…
26 августа 2000
Тесная клетка
С детства я любил животных, но обращаться с ними не умел.
Однажды у меня умер хомяк. Как-то утром я нашел его лежащим неподвижно на дне клетки… Может, я неправильно кормил Хому или слишком редко чистил его домик? Или он случайно подхватил какую-то болезнь? Так или иначе, от него остался лишь маленький бездыханный трупик, который я не сразу смог заставить себя взять в руки. Ведь в смерти есть что-то нечистое и отвратительное, как бы ты ни относился к покойному при жизни.