Легенды и сказы лесной стороны

Афоньшин Сергей Васильевич

Волги, вверх по речке Керженке, поселили их в зем-

лянке, что монахами для Варнавы построена была до

того, как басурманы монастырь сожгли. Верст за

семь от устья вверх по Керженке бежит в нее с пра-

вой стороны ручей Быстрячок, холодный и бойкий, а

впадает в Керженку тихо, без шума. Река здесь из-

давна в крепких крутых берегах, без обвалов и осы-

пей, бежит не торопясь плесом прямым, а крутом ни

жилья не встретишь, ни голоса

человечьего не услы-

шишь до самой черемисской земли. Здесь, в крутоя-

ре скрытой старицы, землянка вырыта, с полом и с

потолком, и стены тесаным деревом забраны. И теп-

ло, и сырости нет.

Вдоль стен нары для спанья понаделаны, у выхо-

да в стене очажок выкопан с дымоходом. Поблизо-

сти ручеек Быстрячок бежит, да так задумчиво жур-

чит, что усталого спать поведет, а бодрому думки

нашепчет тихие.

Вот сюда-то и переправил Сарынь Позолота рыба-

ря Варнаву с баскаком Хайруллой. Сам правил чел-

ном, Варнава на веслах сидел — часом доплыли. По-

могли ордынцу из челна выбраться и до землянки

подняться. Потом внесли туда же сундучок и Оленин

ларец и закопали у землянки под самую крышу. Вер-

нувшись на старое жилье, Позолота сказал троим ва-

тажникам из послушников:

— А вы живите здесь до возвращения инока Ма-

кария. Да помните, что скоро вернется он! Ходите во-

круг по знакомым селениям, где народ уцелел, соби-

райте на пропитание. Мимо ушей ничего не пропус-

кайте и обо всем Варнаве сказывайте. Он будет вам

и рыбку и дичину привозить, а вы с ним христарад-

ным хлебом делитесь. А что этот Варнава с басурма-

ном где-то на белом свете живут — о том для всех за-

будьте! Это я, Сарынь Позолота, вам наказываю! За

Волгу плавайте, и там молву по ветру пускайте, что

жив Макарий Желтоводский и не дальше как к по-

крову сюда, на Желтые воды, возвернется заново мо-

настырь отстраивать и лихоимца басурмана гневным

словом обличать. Чтобы не давали мужики ворогу

ни коня, ни скотины, ни хлебушка. Пусть приважи-

ваются сами для своего брюха еду припасать, кулиги

расчищать, хлеб растить!

6

В тот вечер Сарынь Позолота на берегу Волги на

холмике сидел, как ястреб нахохлившись, и в разду-

мье тихую песню пел. На том же месте, где ранней

весной перед походом в верховья задумывался. Но те-

перь не было за его спиной в дубняках келий и стены

Желтоводской обители, не маячила церковушка сво-

им дубовым крестом. Одни головни да пепел по пес-

кам остались, безмолвие и запустение. Все сожгла,

спалила

рука басурманская. Быстро, за два лета по-

строился и ожил тут монастырь, чтобы часом сгореть,

дымом, пеплом развеяться. А не оправдалась ли тут

примета древняя народная: «Как в правую руку вой-

дет, так и из левой уйдет»? Это о добре, о богатстве

нажитом. Коли честно, кровью да потом нажито —

прослужит веки вечные, а злом да хитростью — все

как в трубу очага улетит.

Так думалось Сарынь Позолоте. Немало на монас-

тырь из его добычи отсыпано, у бояр, у торговых лю-

дей, у баскаков-ордынцев силой да хитростью отня-

той. Как нажито, так и прожито. Не впрок пошли

Макарию Желтоводскому дары Сарынь Позолоты. А

он как сокол, что не по себе добычу хватает. Уронит,

забьет, сердце с печенью выклюет, остальное бросает.

Теперь припас добычу дорогую на выкуп инока Ма-

кария. И, не жалея, отдаст все хану-татарину, все,

что за короткую ночь у бояр нахватано. А за Огань-

ку — полный Оленин ларец. И впридачу за все Хай-

руллу, баскака ханского.

Ах инок Макарий, непокорный твой нрав, честь

неистребимая! Живет на Желтоводье, под носом у ба-

сурман, на их главной дороге, и призывает простой

народ именем бога к непокорности врагу. И доходит

до хана молва без прикрас, что Макарий Желтовод-

ский и русских, и мордву, и черемис к православию

призывает и против орды наставляет, и призывы свои

именем бога православного подкрепляет!

Разве хан такую обиду снесет? Как можно тер-

петь гнездо Желтоводское, где оттачиваются мечи на

племя Чингисханово?

Направо, за волжским плесом, солнышко заходи-

ло, волну золотило и землю низовскую к ночному по-

кою звало, когда за Волгой на Лысую гору конный

ордынец вылетел и долго из-под руки вдаль глядел.

И был он с конем неподвижен, как дикий камень.

'Одинокие челны к своему родному причалу поспеша-

ли. А Сарынь Позолота все на своем холме сидел и

под раздумье свою тихую песню пел:

Сизый сокол, ты

Птица вольная,

Сердце смелое,

Своевольное!

Научи, скажи,

Как мне жизнь дожить,