Легенды и сказы лесной стороны

Афоньшин Сергей Васильевич

родцы и пошли за стражей на горы высокие копать

рвы глубокие, камни тесать, кирпичи таскать, стены

крепостные выкладывать и башни под самые небеса

поднимать. Скоро смекнул воевода Волынец, слуга

князя великого, что напрасно новгородских молодцов

в застенках держали, давно бы их к делу крепостно-

му приставить — такие они сноровистые да ловкие в

работе были! А первым среди них — Данило Волхо-

вец. И посулил воевода

всех новгородцев за отменную

работу на волю отпустить, а Волховца поставил глав-

ным мастером над всей ватагой каменщиков.

Не одно лето трудились новгородцы рука об руку

с коренными нижегородцами. Крепко-накрепко строи-

ли, не простою кладкой, а крестовою, а известь так

хитро да умело гасили, что схватывала камень и кир-

пич намертво. Знали и умели люди русские, как

кремль против ворогов строить: неспешно да надеж-

но, на веки веков! Вот и показалось князю великому

Василию, что нижегородская крепость строится меш-

котно. И послал он в Нижний Новгород искусника и

мастера по крепостям итальянца Петруху Франческо

с помощником Джовани Татти. Оба прибыли разря-

жены по-заморскому, в шапочках диковинных, в пла-

щах-накидушках и при шпагах, как настоящие вои-

ны. Мастер Петро Франческо всем русским по нраву

пришелся, сразу угадали в нем человека великого ду-

ха и мастерства. А помощник его, Джовани Татти,

был настоящий головорез, заморский хвастун и за-

дира. Чуть что — и за шпажонку свою хватался, на

ссору, на драку напрашивался. В крепостном деле

только понаслышке смекал, а своими руками и од-

ного кирпича не вкладывал. И за все его проделки и

выверты переделали русские люди имя Джовани Тат-

ти на свой русский лад — Жеваный Тать.

Начал было распоряжаться этот разбойник Же-

ваный Тать над артелью новгородцев, приказывал

класть крепость не крестовой кладкой, а простой,

чтобы скорее дело шло. Вот и стали рассуждать меж-

ду собой русские мастера-каменщики, что кремль ни-

жегородский строили: «Доколе будем терпеть ругань

да понукание в убыток Руси и Нижню Новгороду?

Некрепко крепость класть — в беду попасть! У ино-

земных мастеров одна заботушка — поскорее мошну

набить и за море уплыть. А нам перед всей Русью

ответ держать!»

Знал Данило Волховец, что правду говорят мас-

тера-нижегородцы. Не раз слышал он, как Джовани

Татти уговаривал Франческо крепостные дела торо-

пить и восвояси домой спешить. Вот выбрал Данило

время,

когда воевода Волынец с Петром Франческо

вместе мимо проходили, и рассказал им о недоволь-

стве мастеров-нижегородцев. А Петруха Франческо и

сам давно приметил, что нижегородцы да новгородцы

и без подсказки и указки надежно и умело крепость

кладут. Особо отличал он Данилу Волховца и часто

маэстром называл-величал, это по-иноземному, а по-

русски сказать — искусник и умелец большой. Вот

после того и приказал он своему помощнику Татти:

«Не неволь русских по нашему способу стену класть.

Их кладка крестовая чуть помешкотней, зато долго-

вечнее! »

Воевода Волынец в тот раз с Данилой тоже лас-

ково обошелся и опять посулил всех новгородцев

вольно поселить в любом посаде Нижня Новгорода,

как только закончат постройку крепости. А тальяш-

ка этот, Жеваный Тать, после того еще злей стал при-

дираться к русским каменщикам и особо к мастеру

Даниле Волховцу.

Жила в ту пору на верхнем посаде одна девка-

краса, темные глаза, толстые косы, а улыбнется —

словно бутон розовый раскроется. По имени звали

Настасьей, а прозывали Горожаночкой, лет ей за два-

дцать перевалило, но замуж что-то не торопилась и

отшучивалась:

— Милый не берет, а за немилого сама не иду —

не миновать вековушей быть!

Жила своим домком, с матушкой родной, честным

трудом. Частенько она по горе за водой спускалась, и

каждый раз ей молодцы-каменщики с крепости под-

мигивали, ягодкой называли, на стену зазывали. Толь-

ко ягодка, видно, не промах была, отвечала бойко, но

по-умному. Сам Петро Франческо на ту Горожаночку

заглядывался, шапочку на лысине поправлял, усы

крутил, завивал и, за шпагу держась, как журавель

по стене выхаживал. А подручный его Жеваный Тать,

завидев Настасью, добрым притворялся и рожу свою

идолову старался подделать под ангельскую. Не зна-

ли, не ведали они, дурачки заморские, да и никто

другой не догадывался, что не зря Настасья Горожа-

ночка мимо стен часто ходила, ватагу трудовую во-

дой поила. Давным-давно через решетку темницы она

с Данилом Волховцем добрым словом уж перемол-

вилась.

«Добьюсь воли—назову женушкой!»—так ей Да-

нило однажды из окна темницы сказал. А теперь,

не жалея сил, служил он князю московскому, надеясь