Легенды Крыма
Шрифт:
— Чершамбе, чершамбе!..
Прибежал обезумевший Сеит-Яя в деревню и не нашел своей невесты. Ушла куда-то и больше не возвращалась.
* * *
Целых двадцать лет жил после того Сеит-Яя в хозяйкином саду и только по пятницам приходил в деревню спросить, не видели ли его невесты; подходил к мечети и ждал, когда выйдет мулла. В плохой одежонке, скорбный и исхудалый, Сеит-Яя становился перед ним на колени и молил:
— Сделай так, чтобы пятница средой была, тогда найду невесту. Ведь горбатый джинн на свадьбе кричал: чершамбе, чершамбе.
И, возвращаясь к вечеру в свой сад, грустный и сгорбившийся, Сеит-Яя
— Чершамбе, Чершамбе.
Легенду рассказали проживавшие в Отузах поселянин Аблеким Амит-оглы и помещица Жанна Ивановна Арцеулова. Герой легенды Сеит-Яя жил в Отузах лет сорок назад. У него было доброе, грустное лицо. Чершамбе — среда. Недельный праздник у татар — пятница. Гибель лошади или другого животного в то время, как в доме кто-нибудь болен, считается в нашей местности благоприятным для заболевшего знамением. Говорят, что Аллах в этом случае щадит человеческую жизнь, довольствуясь душой животного. Суеверие дотрагивания до угла существует еще во многих местах. Уходя из дому, нужно непременно, незаметно для других, дотронуться до угла, чтобы в ваше отсутствие в доме все было благополучно. При этом можно передать эту тайну лишь одному человеку, иначе дотрагивание до угла теряет свою волшебную силу.
Соба — печь.
Ястык — головная подушка.
Балахур-сипет — корзинка-улей.
Юланчик по-татарски — гнездо змей. Так называется местность на пути из Отуз в Старый Крым. Отсюда вытекает р. Юланчик, впадающая в Кохтебельский залив.
Курбан-кая — жертвенная скала
По долине отовсюду видна эта скала. Она отвернулась от деревни и склонилась к старокрымскому лесу. Точно задумалась.
А если подойти к ней на восходе солнца с той стороны, станет видно, как на скалу взбирается огромный человек, одной рукой ухватился за ее вершину, а другой упирается в расщелину, и весь прижался к серому камню, чтобы не свалиться в пропасть.
Говорят, то окаменелый пастух, чабан.
Так говорят, а правда ли, нет, кто знает.
Когда наступает праздник жертв, Курбан-байрам, наши старики смотрят на Курбан-кая и вспоминают о чабане.
Чабанов прежде много было; каждый зажиточный татарин имел свою атару. Только лучше Муслядиновой не было в долине, потому что чабаном у Муслядина был Усеин, а такого чабана не знали другого. Знал чабан Усеин каждую тропинку в горах, каждую прогалину в лесу, каждый ключ в лощине.
И Муслядин был так доволен им, что обещал ему свою дочь.
Но Эмнэ была одна у Муслядина, а, когда имеешь одну дочь, чего не сделаешь ради неё.
В сердце же Эмнэ жил давно другой, молодой Рефе-джан, Арык-Рефеджан, как звали его в деревне за тонкий стан.
Узнал об этом чабан Усеин, разозлился на Рефеджана, а через неделю так случилось, что упал Рефеджан со скалы и разбился на месте.
Настал Курбан-байрам, принес чабан Усеин хозяину жертвенного барана и, когда рассказали ему, что убился Рефеджан, только усмехнулся.
— Каждому своя судьба.
И когда зарезал курбана,
— От отцов дошло: кто сам упадет, тот не плачет.
Понравилось мудрое слово Муслядину и подмигнул он чабану, когда проходила по двору Эмнэ.
Тогда послал чабан старуху, которая жила в доме, поговорить в Эмнэ.
— Хочет, чтобы ты полез на ту скалу, где убился Рефеджан. Влезешь, — пойдет за тебя, — сказала старуха
Почесал голову Муслядин.
— Никто туда не мог влезть.
— А я влезу.
— Хвастаешь.
Обиделся чабан Усеин и поклялся:
— Если не влезу, пусть сам стану скалой.
И видела Эмнэ, как на закате солнца стал взбираться чабан по скале, как долез почти до самой вершины и как вдруг оторвался от нее огромный камень и в пыльной туче покатился вниз.
Пошли люди туда, думали разбился чабан, но не нашли его, а когда на восходе солнца пришли снова, то увидели чабана, превратившегося в огромный камень.
Говорят, когда долез чабан до вершины скалы, то увидел тень Рефеджана и окаменел от страха.
И сказали наши татары, что на Курбан-байрам принес чабан сам себя в жертву Аллаху, и назвали скалу — Жертвенной скалой, Курбан-кая.
Так говорят, а правда ли, нет, — кто знает!
Курбан-кая, напоминающая издали сахарную голову, замыкает один из гребней в верхней части Отузской долины. Если подойти к скале по дороге в лес, то можно различить теневые очертания человеческой фигуры, ползущей по скале.
Курбан-байрам — праздник жертв — празднуется в 62-й день после рамазан-байрама, как то было установлено Магометом. Праздник этот установлен в память жертвоприношения Авраама и взамен человеческих жертв. Праздник продолжается четыре дня, причем в первый день каждый зажиточный татарин закалывает курбанного барана. Принося таким образом жертву, жертвователь произносит дува (молитву); если же он не знает слов молитвы, то произносит кто-нибудь другой, держа жертвователя за ухо. Шкура курбана и лучшая часть его жертвуется мулле, часть раздается бедным, остальное съедается в кругу близких людей.
Арык — оса.
Легенду рассказали отузские татары в разных вариантах. Эта наиболее интересная.
Антарам
Когда Седрак-начальник, Седрак-Бахр-баш, решил жениться, все говорили: не будет толку. Человеку за шестьдесят, а невеста не поднимала еще глаз на мужчину. И жалели Антарам.
Но Седрак-начальник нашел горный цветок, лучше которого не видел, и не хотел, чтобы он достался другому.
А что решал Седрак-начальник, от того никогда не отступал.
И Седрак-начальник женился на Антарам.
Чалкинцы поздравляли:
— Послал Бог счастье.
Но между собой говорили:
— Запрет старик бедную Антарам. К чему и богатство!
И запер Седрак-начальник молодую жену в своем чалкинском балате, где били фонтаны и ломились под тяжестью плодов фруктовые деревья, но куда никто не проникал кроме старух и стариков.
Так не видели чалкинцы Антарам целый год, а когда увидели на празднике Сурп-хача в Эскикрымском монастыре, не узнали ее. Не улыбалась больше Антарам и стала похожа на святую Шушанику.