Легенды Лиса (сборник)
Шрифт:
Девочка почти не слышала ее; даже не заметила, как опустился катер, и как показались из переходника две всклоченные, бледные воспитательницы.
– Алиса, – сказала Мэй, словно пьяная, медленно спускаясь по ступенькам трапа и всматриваясь в девятнадцатую, будто та была репродукцией одной из старых Земных картин. – Алиса, я…
Девочка подняла на нее глаза с высыхающими счастливыми слезами. Вид у нее был, мало сказать, потрепанный, хотя сама она об этом ничего не знала. Мэй, глядя на чумазую с ног до головы, всю исцарапанную, но живую
Почему-то запищал тоненьким голоском зуммер наручного браслета Клариссы.
– С днем рождения, Алиса, – вздохнув, в звенящей тишине констатировала доктор, посмотрев на часы.
Убийцы
Владельцы самоцветных ферм считают, что туман на плато не такой плотный, как в низинах или в Западных холмах – а значит, растить там нечего. Ведь все драгоценные деревья, травы и цветы на планете Авалон растут в тумане. А холмы и предгорья, где тумана маловато, покрыты лесом из обычных деревьев – без сапфировых прожилок, хризолитовых бусин или янтарной смолы.
Для фермеров важнее всего именно драгоценные растения, так что у них в ходу поговорка: «Ближе к солнцу – дальше от самоцветов». Но из этого правила есть исключение – на Авалоне существует драгоценность, которая живет прямо в небе, купаясь в солнечных лучах. А так как охотиться на нее можно только с земли, небесные охотники стараются забраться как можно выше.
Алиса забралась под самый купол неба. И ударилась лицом о стекло. Она падала, не в силах справиться с доской, вокруг бушевала гроза, дождь хлестал ее с презрением, с ненавистью… а сверху, не мигая, смотрел чужой, буравящий взгляд.
Вздрогнув всем телом, девочка проснулась.
Утром небо хмурилось.
– Алиса, – подтянутая и строгая, с кругами под глазами, сказала директриса Грант, рассматривая Девятнадцатую очень внимательно, – ты, я вижу, уже твердо стоишь на ногах?
– Да, уважаемая восп…
– Не сейчас.
Судя по блеклому и невыразительному голосу, директрисе, всегда подтянутой и строгой, было не по себе. Седые волосы слегка выбились из аккуратной шишки, слева на лицо падал всклоченный локон – сестра не замечала его.
– Ладно, – кивнула Алиса слегка виновато.
– Мы и в самом деле… все жутко переволновались. Это… как в дурном романе, честное слово.
– Дурном?
– Слишком серьезно… К делу! – директриса сделала над собой видимое усилие, и произнесла это бодрым деловым тоном. – Естественно, сейчас тебя хотят увидеть военные. Ты должна написать специальный рапорт, заполнить анкеты, пройти тесты. Освободить тебя от этого не в моей власти. Я даже не знаю, что будет потом. Удалось, правда, выговорить несколько послаблений. Но в сущности… Нет, не так, – она внезапно опустила голову и потерла переносицу. Алиса поразились, только теперь увидев, какой усталой была их железная леди сейчас.
– Девочка моя. Послушай…
Девятнадцатая вздрогнула. Она никогда не была «чьей-то девочкой». Ничьей с головы до ног –
«Понадобились смерть и несчастья, чтобы они вдруг задумались над тем, кто мы для них».
Мисс Грант, пребывавшая в очевидной усталости, не заметила тени на Алисином лице. Подняв глаза, она продолжила:
– Ты, судя по всему, пережила нечто весьма… весьма особенное. Святые Сестры были с тобой. Благодарение Господу, ты жива. Но все это, как ты понимаешь… очень необычно. И теперь, когда ураган уничтожил, – директриса взглянула на лежащий перед ней лист бумаги, – «несколько тысяч гектаров полей, три башни связи, шесть поселков и множество силовых щитов», все будут пытаться понять то, что произошло. И, вероятно, что пережитое там… в результате станет лишь прелюдией к тому, что тебе предстоит пережить теперь. Когда начнется разбирательство.
Алиса, проснувшаяся недавно, и не слышавшая официальных рапортов службы контроля погоды и сводок последних новостей, похолодела. Лишь в этот момент она действительно поняла, что помимо случившегося с ней, Шторм имел и иные последствия.
«Шесть поселков» кружилось у нее в голову, «Шесть поселков», и больше ничего.
– Сядь! – приказала мисс Грант, вставая, протягивай свой стакан. – Выпей это.
Сок был кислый, ужасно кислый.
– Не молчи, – сказала старшая сестра приюта после тяжелой паузы. – Выскажись… я могу… принять исповедь.
Алиса глядела в пол, и лицо у нее было пунцовое.
– Какая дура, – прошипела она. – Дура, дура, простите …
Мисс Грант молчала, отвернувшись к окну, где вновь текли в знакомом лазоревом небе привычные белые облака.
– Я думала, что спасла всех… гордилась тем, что спасла. Пришла и легла спать, такая… довольная. Спала, лечилась… А они!.. Ведь это я виновата. Я… скажите, сколько… погибло?
Мисс Грант обернулась от окна, и в глазах ее мелькнула горечь, но только на мгновение.
– Это все? – сухо спросила она. – Ты закончила?
Девочка неловко пожала плечами.
– Я была рада, что спасла всех… – сказала она. – А на самом деле, кого я спасла, кроме себя. Столько всех пострадало, чтобы я себя спасла.
Мисс Грант усмехнулась и откинулась на спинку кресла.
– Ты, я смотрю, – спокойно, даже с иронией сказала она, – впадаешь в свое обычное состояние. В гордыню. И это не может не радовать, так как свидетельствует, что с ума ты не сошла, и что с тобой все в порядке. Однако позволь разъяснить тебе одну простую вещь. А именно. Несмотря на все полученное здесь воспитание, которым мы по праву гордимся, ты, Алиса, всего лишь одиннадцатилетняя… а, нет. Двенадцатилетняя девочка. И в силу узости своего жизненного опыта и ума ты, разумеется, несешь ответственность только за те проступки, которых могла избежать. Поэтому, не надо брать на себя необъятное. Геройства девочкам из нашего приюта не к лицу.