Легенды Лиса (сборник)
Шрифт:
Чайки кричали, подгоняя начинавшийся прилив. Письмо доставили, и вызов был принят. Заключённое законом чести перемирие расцвело пятнадцатитысячной толпой жителей моих деревень и крепости. Толпа, высыпавшая на широкое поле, пестрела всеми красками, говорливо шумела; мужчины и женщины жались друг к другу, с боязнью поглядывая на молчаливый квадрат воинов королевства, окружавших маленькую фигурку Её Высочества. Мои подданные пришли посмотреть на бой. Некоторые из них плакали, радостным точно не выглядел никто. Повсюду неслись шепотки “Что он делает?!”, “Зачем?!” и “Не надо!” Они вправду любили меня – и мне было легче.
– Что ж, –
Мы с рыцарем синхронно кивнули. Он сорвал свой шлем и начал разоблачаться с помощью оруженосца.
– Что вы хотите сказать, господин? – спросил грустный глашатай, увидев моё лицо.
Бриам, которого я взял в качестве сопровождающего, вздохнул и, выйдя вперёд, поклонился в сторону Её Высочества.
– В знак уважения к нашей потере, – громко сказал он, – и потому что этот поединок будет освящён для всех родившихся в наших краях на столетие вперёд… Мы просим Её Высочество благословить обоих воинов. И того, кто бьётся за правду, и того, кто за честь.
Ропот прошёл по полю, как порыв ветра, качнувшего траву. Глашатай посмотрел на нас ещё более грустно, и отступил назад. Мы не слышали, что говорилось там, в центре молчаливого строя. Но девушка подала руку телохранителям, сошла с повозки и оказалась рядом с нами.
Она была маленькая для своих шестнадцати лет, почти коротышка. Одета, как мужчина, на женской фигуре форма слегка топорщится: никто не стал её перешивать. Гладкие тёмные волосы, собранные в хвост; овальное лицо с большими глазами, словно удивлёнными; ровные тоненькие брови; какой-то совершенно детский нос; губы, слегка озадаченные. И маленькие уши, оттопыренные чуть больше, чем следует.
Рыцарь рухнул на колено, не закончив развязывать тесёмки, брякнув своим железом. Я стоял на секунду больше, чем нужно, показывая, что для меня это не наследная принцесса, а просто девушка из чужих краёв. Затем опустился. Телохранители отступили в стороны, зорко оглядывая толпу. Стояла непривычно-дикая тишина. Мы с рыцарем подняли головы. Принцесса смотрела на нас, пока глашатай представлял её со всеми титулами и подробностями.
Что-то сказав своему рыцарю одними глазами, она повернулась ко мне.
– Лорд Ива, – произнесла она, голосом твёрдым и старательным, а потому – ещё более детским, чем даже эти беззащитные, открытые уши. – Зная о вас, как о человеке стальных принципов и чести в высшем её проявлении, я не осмеливаюсь попросить вас сдаться без поединка. Но, Лорд Ива… благословить вас на самоубийство я тоже не могу. Здесь… и сейчас… я могу лишь восхищаться вами. И скорбеть за вас.
Нечто искреннее и доброе было в её открытом навстречу ветру лице – она казалась очень, очень нежной. Я ощутил вдруг, что всё это было сказано не ради долга или этикета. И даже не для того, чтобы понравиться будущим подданным. Остальные тоже поверили – толпа шумела, передавая стоящим сзади её слова. Я моргнул и опустил взгляд, чтобы дать себе время передумать.
– Значит ли это, что вы подошли к нам ощутить во всей полноте чувство скорби и вины? – тихо спросил я, не мигая. Не передумал.
Лицо её неуловимо потемнело. Рыцарь скрипнул кожаной перчаткой, сжимая кулак. Похоже, принцессу тоже очень любили среди своих.
–
– Ива! – надрывно крикнули из толпы, безуспешно пытавшейся расслышать нашу беседу. – К чёрту свободу! Не дерись!
Секунду спустя пятнадцать тысяч человек орали, как бешеные, и в этом гвалте ничего нельзя было разобрать, кроме того, что большинство, в общем-то, считает точно так же.
Мы с принцессой были единственными, кто не повернулись на этот голос и не обратили внимания на вопли толпы. Мы продолжали смотреть друг другу в глаза. Я – потому, что отворачиваться от говорящей с тобой принцессы не позволено, а эта чужая девушка, кажется, была достойна своего звания. Она – потому что искала внутренний отклик на сказанные слова.
Тем не менее, я прекрасно слышал все эти крики. И сделать то, что собирался, было теперь гораздо тяжелее. Гнусно сознательно ранить любовь тех, кто тебе предан, и нужно быть низким человеком, чтобы пойти на это.
– Что ж, – я опустил взгляд. Затем поднялся, встретился с её лицом, теперь уже глядя сверху. Ожидание проступило сквозь сдержанность, два карих глаза тихо сияли звёздным светом.
– Я отказываюсь от поединка, – громко сказал я в наступившей тишине. Затем сделал широкий шаг и оказался за спиной у принцессы. Меч блеснул, поймав солнце, приник к её шее, как серебряное ожерелье, и я медленно, сосредоточенно развернул принцессу лицом к её войскам. Я всё ещё видел, как проявлялась улыбка, родившаяся после моих слов. И чувствовал, как теперь она умерла в оцепенении. Принцесса, поражённая случившимся, двигалась, словно во сне. Её телохранители повернулись к нам и стояли, с открытыми ртами, как и половина присутствующих.
Глашатай высунулся из-за плеча вскочившего рыцаря, и на лице его грусть и усталость сменились удивлением и интересом. Две волны ропота прошли сквозь раздираемую противоречием толпу. Я ждал, пока сквозь неё же протиснется тучный посланник. Принцесса молчала, осторожно дыша. Я чувствовал её обиду и напряжение в поникших покатых плечах. В руках, сжатых в кулаки. В домашнем детском запахе её волос.
– Хм, – сказал посол, остановившись в шаге и даже не разводя руками. – Лорд Ива, вы нас поражаете. Вы что, взяли Её Высочество в плен? – я кивнул.
– Но почему, почему вы пошли против чести, против благородства, за которое всю жизнь так яростно сражались?! – ещё более недоверчиво, с некоторой долей патетики воскликнул он. – Как вы могли запятнать свою кристально чистую честь таким… омерзительным деянием?! И, главное… ради чего?!
– Да ради того же, – нехотя ответил я. – Убирайтесь прочь с нашей земли, оставьте нас в покое на веки вечные, и тогда я отпущу вашу драгоценную наследницу, которую вы все так любите. А если не уберётесь, я прибью её без лишних разговоров, вы зачистите окрестности, и все будут счастливы таким кровавым оборотом дел. Но вы ведь представители великодушного королевства… Так что, даю вам два часа на раздумья. Принцесса! Вы пойдёте сами или вас вести вот так?