Легенды московского застолья. Заметки о вкусной, не очень вкусной, здоровой и не совсем здоровой, но все равно удивительно интересной жизни
Шрифт:
Но давайте лучше про личные впечатления о еде в «Арагви». Кухню времен легендарного шеф-повара Стожадзе я не захватил. Зато — правда, всего лишь пару раз — бывал в ресторане в ту пору, когда там над плитой колдовал не менее великий Николай Семенович Кикнадзе. В 1957 году, когда этого кулинарного виртуоза откомандировали на Всемирную международную выставку в Брюсселе, к обеду в ресторан при советском павильоне выстраивалась примерно такая же очередь, как на главном входе. Не случайно же по завершении выставки ее оргкомитет удостоил Николая Семеновича Гран-при и золотой медали.
Попросить предъявить
«Зачем? Самый лучший здесь по-карски», — бросил мой более опытный в таких делах товарищ. Я с этим «далеко не лучшим» — сладострастно урча и постанывая — расправился в мгновение ока. И, «пересчитав» все ребрышки до полировочного блеска, попросил повторить…
И еще. Впрочем, тогда это вся Москва знала. Нигде больше в нашем городе не умели делать такого сочного, такого поджаристого, такого румяненького цыпленка табака. Аппетитно обложенный зеленью, с неподражаемой острой чесночной подливкой, он, по определению одного из знатоков, «чуть ли не кукарекал в восторге от собственного вкуса». А если все это промокнуть теплым духовитым лавашом?! Да под бокальчик цинандали в оригинале?!
Тут уж, как говорится, нет слов! Одно слюноотделение…
Нет, все-таки действительно жаль, что в 2004 году этот ресторан закрыли на бесконечно долгий ремонт. Ведь как остро в нашем северном краю, где спокон веков все быстро выпитое считается безалкогольным, нам не хватает по-кавказски неспешного, с классной горячей закуской застолья!
А какой вкусной и здоровой могла бы стать жизнь страны еще в прошлом веке, если бы товарищ Ленин не злоупотреблял сухомяткой и крутыми куриными яйцами, которыми после изнурительных заседаний в Совнаркоме и МГК ВКП(б) обкармливала его на ночь супруга Надежда Константиновна. Куда было бы полезней и дальновидней, если бы вождь степенно, в окружении других нормальных граждан страны обедал в «Арагви». Возможно, тогда бы никто не вовлекал страну в оголтелый военный коммунизм. И ничто не мешало бы строить в ней социализм не только с замечательными блюдами кавказской кухни, но и большим шведским столом.
Неглинная улица, дом № 4. Раньше здесь размещался старый, с еще дореволюционной биографией ресторан «Европа». В нем была приличная кухня, играл оркестрик, выступали артисты. В апреле 1944 года, когда в Москве снова открылись рестораны и кафе, «Европе» вместе с «Москвой», «Авророй» и другими ночными фаворитами столичного общепита присвоили звание предприятия первого разряда.
Но в самом начале 1950-х все это было быстро забыто. Потому что на ее месте появился новичок, который хоть изначально и проходил по документам как кафе, но довольно быстро — не столько формально, сколько по факту — стал настоящим рестораном. И даже более того — совершенно затмил свою почтенную предшественницу, чем, собственно, почти обрек ее на полное историческое забвение.
А вот про «Арарат» несколько десятилетий подряд знал почти каждый второй взрослый москвич. И почти каждый пятый приезжий. Даже если он ни разу здесь лично не бывал. Такова была слава! И слава заслуженная.
Про маму — это, конечно, несколько преувеличено. Все-таки в московском «Арарате» была представлена самая старая, самая затейливая и самая трудоемкая
Кормили в «Арарате» не только очень вкусно, но и сравнительно недорого. Так что туда днем и ночью ломилась самая разнообразная публика: артистическая, богемная; дипломатическая, чужеземная; студенческая, «деловая» и даже «подпольно-цеховая». Настрой такому демократическому — без чинов и званий — братству задавали главные завсегдатаи заведения — армяне. Если «Арагви» собирал под своей крышей московских грузин, то «Арарат» выполнял ту же роль, сразу же став местом традиционных встреч армянского землячества. Так что именно здесь в гуще одетых в скромные черные пиджаки командированных из какого-нибудь Ленинакана можно было вдруг упереться взглядом в роскошный маршальский мундир прославленного военачальника Ивана Баграмяна. Или обнаружить чуть в стороне от говорливой компании молодежи в модных тогда «битловках» вдохновенно всклокоченную гриву волос великого советского композитора А. Хачатуряна, тихо что-то наговаривающего в слуховой аппарат несколько туговатого на ухо чемпиона мира по шахматам, гроссмейстера Т. Петросяна.
Кстати, «слушали» в «Арарате» — это если о специалистах с соседней Лубянки — не хуже, чем в «Арагви». Предполагаю, что даже самих Баграмяна с Петросяном и редко, но заглядывавшего на огонек Константина Симонова. Заодно с ними «фиксировали» и всех остальных. Но особо пристально, конечно, иностранных дипломатов и журналистов. Полагаю, что они об этом догадывались. Как и все остальные посетители «Арагви», которые вольно или невольно вступали с ними в контакт.
Нас же — простых московских студентов — это, честно говоря, не очень напрягало. Куда более заботила нехватка средств и сложность проникновения за входную дверь. У нее почти всегда змеилась большая очередь. И, упрямо игнорируя табличку «Свободных мест нет», стоически ждала, когда «Сезам приоткроется». Лично я эту проблему решал с помощью двух своих сокурсников — коренных ереванцев. Они вроде бы корешились с самим метрдотелем Робиком Баблаяном, бывшим, кстати сказать, выпускником филфака МГУ, не без пользы использовавшим опыт ресторанного общения с гостями в своей дальнейшей творческой работе.
Впрочем, «своих» было столько, что даже при таких связях частенько приходилось постоять. Зато, проникнув в уютный интимный полумрак гостевого зала и рассевшись за низенькими столиками на огромных, устланных коврами диванах, заваленных грудой разнокалиберных подушек-думочек, можно было сладко расслабиться.
От разнообразия предлагаемых в «Арарате» вкуснейших блюд сводило челюсти: невероятно сытный, приправленный выдавленным из лимона соком хаш; пышущие жарким ароматом шашлыки, пикантная долма с ее компактными кусочками мясной начинки, завернутыми в виноградные листья…