Легенды о Христе (с илл.)
Шрифт:
Все это время Раньеро питался подаянием. Большею частью пилигримы, массами направлявшиеся в Иерусалим, делились с ним пищей.
Хотя Раньеро ехал все время один, дни не казались ему ни длинными, ни однообразными. Он все время не переставал охранять пламя, благодаря чему никогда не мог чувствовать себя вполне спокойным. Достаточно было дунуть ветру, упасть капле дождя, чтобы оно погибло.
В то время как Раньеро ехал пустынными дорогами и думал только о том, чтобы поддержать священный огонь, ему пришло в голову, что когда-то раньше
Вначале это воспоминание мелькало так неясно, что он не вполне был уверен, действительно ли когда-нибудь случилось то, о чем ему грезится?
Но по мере того как он продолжал одиноко подвигаться вперед, ему все чаще и чаще приходила в голову мысль, что нечто подобное когда-то уже было с ним.
«Точно я никогда в жизни ни о чем другом не думал», – не раз мелькало в его голове.
Однажды вечером Раньеро въехал в какой-то город. Смеркалось, и женщины стояли в дверях своих домов, поджидая мужей. Одна из женщин привлекла внимание Раньеро: высокого роста, стройная, с печальными глазами, она напоминала ему Франческу дель Уберти.
В тот же миг Раньеро понял, о чем вспоминал все это время. Он подумал, что для Франчески ее любовь бесспорно была тем же, чем для него пламя свечи, которое он старается сохранить горящим, и она всегда боялась, что Раньеро погасит эту любовь. Он удивился этой мысли, но все более и более убеждался, что именно так и было. Впервые начал он понимать, почему Франческа оставила его и что не воинскими подвигами он может ее вернуть.
Путешествие Раньеро шло очень медленно в значительной степени потому, что в дурную погоду он не мог ехать. Тогда он сидел в какой-нибудь стоянке для караванов и охранял свое пламя. Это были очень тяжелые дни.
Однажды, переезжая гору Ливан, Раньеро заметил, что надвинулись тучи и скоро разразится гроза. Он находился высоко, между страшными пропастями и обрывами, вдали от всякого человеческого жилища. Наконец он увидел на скале могилу сарацинского святого. Это было небольшое четырехугольное каменное здание со сводчатой крышей. Раньеро решил, что там он прекрасно укроется от ливня и грозы.
Едва Раньеро успел туда войти, как разразилась снежная буря, бушевавшая целых два дня, а вместе с бурей наступил такой ужасный холод, что он едва не замерз.
Раньеро знал, что на горе легко найти ветви и хворост, так что нетрудно было бы набрать топлива для костра. Но он считал таким священным огонь, который он нес, что не хотел зажечь им ничего другого, кроме свечей перед алтарем Святой Девы во Флоренции.
Непогода становилась все ужаснее, наконец он услыхал сильный гром и увидал молнии, бороздившие небо.
Одна из них ударила близ могилы, на горе, и зажгла дерево. Раньеро имел теперь огонь, не прикасаясь к священному пламени.
Когда Раньеро проезжал по пустынной
Но теперь запасу его пришел конец, и он уже думал, что это будет концом его путешествия.
Когда свеча почти совсем догорела, так что пламя обжигало ему руку, он соскочил с седла, набрал хворосту и сухой травы и зажег их последним остатком своей свечи. Но на горе было немного горючего материала, и огонь скоро должен был погаснуть.
Раньеро сидел и с печалью думал о том, что священное пламя должно погаснуть, как вдруг он услыхал на дороге пение, и по тропинке стала приближаться процессия паломников со свечами в руках. Они шли в пещеру, где жил святой человек, и Раньеро присоединился к ним. Между паломниками была старуха, едва передвигавшая ноги, и Раньеро помог ей взойти на гору.
Когда она стала его благодарить, он знаком попросил у нее свечу, она подарила ее ему, и многие другие подарили Раньеро свечи, которые несли.
Он погасил все эти свечи, поспешно сбежал по той же тропинке вниз и зажег одну из них уже потухавшим было огнем священного пламени.
Но пламя горело под дождем тихо и спокойно; и Раньеро увидел, что две крошечные птички летали над огнем и трепетали крылышками. Держась друг за друга клювами, они распростерли крылышки и таким образом защищали пламя от дождя.
Раньеро тотчас снял с себя капюшон и повесил над свечой.
Затем он протянул руку к пташкам, так как ему хотелось приласкать их. И, к его удивлению, они не улетели от него.
Раньеро был поражен, что птицы нисколько не боятся его. И он подумал: «Они знают, что у меня нет иной мысли, как охранять самую хрупкую в мире вещь. Вот отчего они меня не боятся».
Когда Раньеро проезжал недалеко от Никеи, он встретил несколько рыцарей с Востока, которые предводительствовали одним из отрядов, сражавшихся за освобождение святого города. Среди них находился и Роберт Тэлефер, странствующий рыцарь и трубадур.
Раньеро приближался к ним в своем грубом плаще со свечой в руках, и воины при виде его стали кричать: «Безумный, безумный!»
Но Роберт велел им замолчать и обратился к страннику.
– Давно ли уже ты так путешествуешь? – спросил он.
– Я еду так из Иерусалима, – ответил Раньеро.
– Много ли раз твоя свеча дорогой гасла?
– Она горит все тем же пламенем, как и в день моего отъезда из Иерусалима, – ответил Раньеро.
Тогда Роберт Тэлефер сказал:
– И я один из старавшихся пронести свечу, и я хотел сохранить ее навеки горящей. Может быть, ты, принесший священное пламя горящим из Иерусалима, скажешь мне, что я должен делать, чтобы пламя не угасало?