Легенды о Христе (с илл.)
Шрифт:
Разбойники ожидали сурового отпора и потому очень обрадовались неожиданному предложению Раньеро и тотчас же принялись его грабить. Они взяли все его доспехи, коня, оружие и деньги. Единственное, что они оставили ему, это грубый плащ и пучки свечей. При этом они сдержали свое слово и не погасили свечи.
Один из них вскочил на коня Раньеро. Когда он увидел, как хорош этот конь, ему стало жаль рыцаря, и он сказал:
– Мы не поступим так жестоко с христианином. Ты можешь взять мою лошадь и ехать на ней.
Это была несчастная кляча,
Когда разбойники наконец скрылись из виду и Раньеро стал взбираться на клячу, он сказал сам себе:
– Я, должно быть, околдован этим пламенем; ради него я еду теперь, как жалкий нищий.
Он понимал, что разумнее всего было бы вернуться, потому что предприятие казалось действительно невыполнимым.
Но его охватило такое страстное желание выполнить обет, что он не в силах был ему противиться.
И он двинулся дальше, глядя все на те же голые, обнаженные, с желтыми скатами горы. Немного спустя он проехал мимо пастуха, пасшего четырех коз. Увидя, что животные пасутся на каменистой почве, Раньеро подумал про себя, что они едят землю.
Этот пастух, должно быть, имел раньше большое стадо, отнятое у него крестоносцами. Заметив теперь одинокого христианина, он рад был причинить ему, по возможности, больше зла. Он бросился на Раньеро и ударил палкой по свече. Раньеро так был занят своей свечой, что не пытался защищаться от пастуха, который несколько раз ударил по свече, но затем остановился в изумлении. Он видел, что плащ христианина загорелся, а тот и не думает тушить его, пока пламя свечи в опасности. Пастуху, видимо, стало стыдно. Он долго шел за Раньеро, и в одном месте, где дорога шла меж двух пропастей, он подошел к нему и провел его лошадь.
Раньеро улыбнулся при мысли, что пастух, наверное, принял его за святого, исполняющего обет.
К вечеру навстречу Раньеро начали попадаться люди. Дело в том, что весть о падении Иерусалима распространилась за ночь по всему побережью, и целые толпы народа тотчас направились туда. То были пилигримы, ждавшие долгие годы возможности попасть в Иерусалим; тут же встречались и запоздавшие крестоносцы, и главным образом купцы, спешившие туда с жизненными припасами.
При виде Раньеро, сидевшего спиной к лошади с горящей свечой в руке, они начали кричать: «Безумный, безумный!»
Большинство из них были итальянцы, и Раньеро слышал крики на родном языке: «Pazzo, pazzo!» – что значит «безумный».
В течение целого дня Раньеро сдерживал себя, но эти непрерывно повторявшиеся крики раздражали его. Он внезапно соскочил с седла и стал усмирять крикунов увесистыми кулаками. Они скоро убедились в тяжеловесности его ударов и разбежались во все стороны, а он остался один.
Тут Раньеро опомнился. «Они правы, называя меня безумным», – подумал он, ища глазами свечу, так как он на мгновенье забыл о ней. Он увидел ее наконец в стороне от дороги, в яме, куда она скатилась. Свеча погасла, но вблизи нее, в сухой траве, он увидел огонь
«Как печально могли кончиться все мои труды!» – подумал он, зажигая свечу и садясь в седло. Он чувствовал себя подавленным. Ему казалось теперь маловероятным, чтобы его путешествие кончилось благополучно.
К вечеру Раньеро прибыл в Рамле и подъехал к дому, где останавливаются на ночлег караваны. Это был большой застроенный двор. Вокруг него были устроены небольшие стойла, где путешественники на ночь привязывали лошадей. Комнат не было, и люди спали рядом с животными.
Народу набралось уже много, но хозяин все-таки очистил место для Раньеро и его лошади. Он дал ему поесть и задал корм лошади.
Заметив, как хорошо к нему относятся, Раньеро подумал: «Я готов верить, что разбойники оказали мне услугу, отняв у меня доспехи и коня. Несомненно, что с этой ношей мне легче будет путешествовать по стране, если меня будут принимать за юродивого».
Поставив лошадь в стойло, Раньеро сел на вязку соломы, держа свечу в руках. Он решил не спать, а бодрствовать всю ночь.
Но едва Раньеро присел, как в тот же миг задремал. Усталый, он вытянулся во время сна во весь свой рост и проспал так до утра.
Проснувшись утром, он не нашел возле себя ни огня, ни свечей. Он стал искать в соломе, но и там ничего не находил.
«Кто-нибудь отнял у меня свечу и погасил ее», – подумал он и попытался уверить себя, что он очень рад, так как этим все кончилось и он не обязан больше стремиться выполнить неразрешимую задачу.
Но вместе с тем он почувствовал какую-то внутреннюю пустоту и тоску. Ему казалось, что никогда он не желал так страстно исполнить задуманное, как теперь.
Он вывел лошадь и оседлал.
Когда Раньеро уже был готов, к нему подошел хозяин постоялого двора, держа горящую свечу, и сказал на франкском языке:
– Вчера я должен был взять у тебя эту свечу, так как ты заснул, а теперь можешь получить ее обратно.
Раньеро, притворяясь равнодушным, сказал безразличным тоном:
– Ты умно сделал, что погасил огонь.
– Нет, я не тушил, – возразил хозяин, – я видел, что ты пришел ко мне с горящей свечой, и думал, что для тебя важно, чтобы огонь продолжал гореть. Когда ты посмотришь, насколько уменьшилась свеча, ты поймешь, что она горела всю ночь.
Раньеро просиял от радости. Он поблагодарил хозяина и уехал в прекраснейшем настроении духа.
Отправляясь из Иерусалима, Раньеро хотел совершить свой путь морем из Яффы в Италию. Но он оставил этот план после того, как разбойники отняли у него деньги, и решил ехать сухим путем.
Это было длинное путешествие. Из Яффы он направился к северу вдоль берегов Сирии. Дальше путь шел на запад, вдоль Малоазиатского полуострова. И затем снова на север, вплоть до Константинополя. А отсюда ему предстоял долгий путь до Флоренции.