Легенды о проклятых 2. Непрощенная
Шрифт:
– Умно. Даже очень умно. Иногда дети становятся смертоноснее взрослых, потому что никто от них не ожидает подвоха. Дети могут незаметно подслушивать, подбрасывать дезинформацию, воровать и даже убивать. Кто такая эта их предводительница?
Сайяр пожал плечами.
– Из наших ее никто не видел. Говорят, на мужика похожа. Уважают ее свои и боготворят, как самого Гелу. На смерть идут за нее не задумываясь. Все, кого лассарам удалось отловить даже под страшными пытками не выдали её. Слышал не по мужикам она -
– Мне плевать с кем она спит. Мне нужно знать, чего она хочет. Каковы ее цели. И, пожалуй, я узнаю это лично. Мы не пойдем сейчас на Лурд. Мы обойдем Талладас и встретимся с мятежниками. Если удастся договориться, то численность нашего войска помножится еще на двести человек. Переночуем здесь и разворачиваем отряд с дороги. Дальше пойдем лесом. Что скажешь?
– Скажу, что это гениальная идея. Если удастся сговориться с мятежниками мы скорей всего победим в битве за Лурд.
– Мы в ней победим так или иначе. Над Талладасом будет развеваться знамя Валласса и очень скоро. Иди к себе в шатер, Сайяр, а я хочу отдохнуть. Пусть мне приведут одну из лассарских шлюх, если они не сдохли в дороге.
***
Я трахал ее долго, развернув к себе спиной и вдавив ее голову в пол вбивался в сочное тело, как одержимый и не мог кончить. Она уже даже не стонала, а тихо скулила видимо ожидая, когда это все кончится, а мне было плевать. Я вертел ее как куклу в разные стороны, долбился в ее рот, в ее сочный зад и снова в лоно. Я просто запрещал себе представлять на ее месте другую. Запрещал думать о красноволосой девочке-смерти. Но без нее секс превращался в битву с самим собой. Меня не возбуждало белое тело подо мной, жирные груди и огромные соски. Мне казалось, что даже в ее заднице слишком много место, а ее голос похож на карканье вороны. Никогда не любил у женщин коровье вымя и толстые телеса. Хотя, иногда, после жестоких битв мне было все равно, и я мог трахать самую отъявленную уродину. Но сейчас они все казались мне страшными, не такими, вонючими или слишком мягкими.
Вышвыривал одну и звал другую. Худее, выше, стройнее и опять никакой разрядки. Под утро надо мной работали умелыми ртами сразу трое, но я так и не кончил. Выгнал их к саанану и, обхватив член ладонью представил…проклятье, только представил мягкий изгиб спины, округлую грудь, торчащие соски и розовую плоть между ног… а еще раскинутые по покрывалу красные пряди волос и с рыком затрясся в оргазме, сжимая пульсирующий член обеими руками. Суууука. Что ж ты со мной сделала, тварь? Каким ядом опоила, какими саананскими цепями приковала к себе? Что ни какая другая ни в радость, что ни одно тело не возбуждает. Все еще подрагиваю от оргазма, а на языке кислый привкус суррогатов и горечь разочарования.
Осушил до дна весь дамас и вышел из шатра на мороз в одних штанах чтобы холод остудил тело после бешеной ночи в гонке за ускользающим наслаждением. Где-то рядом доносились похотливые стоны и шлепанье тел о тела. Тихий смех и звук льющегося дамаса. Дым от сгоревшей деревни все еще окутывал деревья и висел в воздухе плотной стеной.
– Не спишь, валлассар? Покоя хочешь после битвы..а не приходит он.
– А к тебе приходит покой, Сивар? О чем думаешь по ночам? О свежем человеческом мясе?
– Ооо Сивар думает о многом. Сивар смотрит и запоминает. Она учится.
Подошел ближе и с презрением окинул ведьму взглядом. Что ж за отвратительное отродье? С какой преисподней вылезла эта тварь? Если б не была так нужна расчленил бы на куски и скормил своим псам.
– И чему научилась старая?
– Понимать тебя и людей твоих. Знать, чего они хотят…чтобы потом давать им это за сочный кусок мяса или прядь волос, а иногда и за их кровь или зуб.
Это я и сам знал. К ней часто приходили. Просили зелье, лекарство, мериду или приоткрыть завесу будущего. Мадорка не бедствовала, если не брать в расчет, что в клетке висела всю дорогу.
– Я даже знаю, чего хочешь ты.
Я усмехнулся и отвернулся от мадоры, глядя вдаль на зарождающийся рассвет. Даже проклятое небо об красноволосой шеане напоминает.
– И чего я хочу?
– Ты можешь обманывать их всех, даже того воина-кастрата, который предан тебе, как собака, но старую Сивар ты не обманешь.
Ниаду хочешь. И чем дольше ее нет рядом, тем хуже тебе становится, тем больнее внутри. Голод поглощает всего тебя…голод и тоска дикая от которой не спишь по ночам. Не там ищешь её.
Я резко обернулся к ведьме и тряхнул клетку.
– Что значит не там?
– Далеко она от этих мест. Очень далеко.
– Где?!
– Сивар лишь предполагает. Сивар не может знать точно. Она там, где ей положено быть. И она не одна.
Теперь я впился пальцами в прутья клетки.
– Что значит не одна? А кто с ней?! Говори ведьма, не то язык вырву.
– Не знает Сивар с кем. Но не одна. Тело к телу и плоть внутри плоти.
Я почувствовал, как по коже зазмеились огненные искры, прожигая дыры, подбираясь к груди.
– С любовником? Отвечай?
– Сивар не знает. Она бы ответила. Сивар только её чувствует и то очень слабо. Кровь ее давно на языке мадоры побывала. Только привкус остался. Тело в теле, плоть в плоти. Зверь молодой внутри. И хорошо ей от этого!