Легенды Освоенного Космоса. Мир-Кольцо
Шрифт:
— Двенадцать. Тринадцать станет только после моего возвращения.
— Четырнадцать, если мы вернемся вместе. Так вот. Каждый из нас в большей или меньшей степени необходим для поселка. Но вот я, эколог, нужен для осуществления обеих целей. В мои обязанности входит не только предотвратить гибель поселка из-за того или иного нарушения экологического равновесия, но и выяснить, как же все-таки существуют марсиане в столь малопригодной для жизни среде, чем они дышат, чем питаются, какова взаимозависимость различных форм жизни на Марсе. Понятно?
— Еще бы. А Лью? Насколько
— Мы вполне можем обойтись и без него. Он был всего лишь радистом. По меньшей мере двое из участников этой экспедиции получили достаточную подготовку, чтобы справиться с его обязанностями.
— Ты меня просто осчастливил своим откровением. А нельзя ли то же самое сказать и о тебе самом?
Картер задумался. Гендет, например, в состоянии при самой небольшой поддержке со стороны остальных обеспечить нормальную эксплуатацию систем жизнеобеспечения поселка. Но…
— С марсианской экологией шутки плохи. Это тебе не…
— Нет никакой особой марсианской экологии. Джек, разве удалось найти следы хоть какой-нибудь жизни на Марсе? Ты не можешь вести исследования, не располагая фактами! Тебе просто нечего здесь исследовать — кроме этих мрачных колодцев с надписями на непонятном языке! Так какой же тогда от тебя здесь прок?
К заходу солнца купол был уже натянут снова, и пронзительный вой, которым сопровождалось его заполнение воздухом, сменился последними усталыми вздохами сопел генератора. Старший лейтенант Шют расстегнул зажимы гермошлема, оставаясь тем не менее начеку, чтобы мгновенно захлопнуть его снова, если воздух окажется слишком разреженным. Но все было в норме. Он отложил шлем в сторону и поднял вверх два больших пальца.
Ритуал есть ритуал. Люди прекрасно понимали, что воздух уже вполне пригоден для дыхания, но они очень серьезно относились к установившимся обычаям, и наиболее свято соблюдавшимся здесь ритуалом было именно то, что старший по должности застегивает свой гермошлем последним, а разгерметизацию производит первым. Жители поселка быстро поснимали скафандры и вернулись к своим обязанностям. Некоторые из них прошли на кухню, чтобы ликвидировать беспорядок после вакуумирования и дать возможность Харли, повару, заняться приготовлением обеда.
Шют остановил проходившего мимо Ли Казенса.
— Можно отвлечь вас на пару минут?
— Разумеется, Старший.
Шют давно уже стал «старшим» для всех обитателей поселка.
— Мне нужна ваша помощь как литератора. Когда мы окажемся в пределах досягаемости Земли, я собираюсь послать рапорт. Хочется, чтобы он был, насколько это возможно, поубедительнее.
— Прекрасно. Дайте мне взглянуть на него.
Шют вместе с Казенсом прошел в свой персональный дом, открыл сейф и передал журналисту рукопись. Тот взвесил ее на руке.
— Солидно. Неплохо было бы подсократить.
— Ради бога, все, что вы сочтете необходимым!
— Держу пари, что смогу это сделать.
Казенс тяжело опустился на койку и начал читать. Спустя минут десять он спросил:
— И каков же процент гомосексуалистов среди личного состава Флота?
— Не имею ни малейшего представления.
— В таком
— Вы правы.
— Во многих школах в Англии практикуется совместное обучение. И таких школ с каждым годом становится все больше.
— Я знаю. Но нынешняя проблема актуальна среди мужчин, которые учились в школах только для мальчиков.
— Тогда нужно изложить эти соображения в более доступной для понимания форме. Кстати, у вас самого в старших классах было совместное обучение?
— Нет.
— А «голубые» были?
— По меньшей мере по одному в каждом классе. Ребята постарше наказывали с помощью гребных весел тех, на кого падали подозрения.
— И это помогало?
— Нет. Конечно же, нет.
— Активизация гомосексуального поведения наблюдается в тех обществах, где налицо три основных условия: достаточное количество свободного времени, отсутствие женщин и строго соблюдаемый распорядок приема пищи.
— Я знаю.
— Эта угроза — передать изложенные в рапорте соображения в прессу… На вашем месте я бы исключил ее из текста.
— На моем месте вы бы вообще этого не сделали, — Шют криво усмехнулся. — Каждый, кому приходится иметь дело с высшим военным начальством, прекрасно понимает, как сильно он рискует собственной шкурой. Генералы боятся разъяренной общественности. Только в Соединенных Штатах имеются сотни различных Лиг Благопристойности, может быть, даже тысячи. И все они набросятся на правительство, как гарпии, стоит только послать смешанный экипаж на Марс или куда-нибудь еще в космос. Единственный способ, с помощью которого у меня есть возможность заставить правительство хоть что-нибудь предпринять, это поставить его перед лицом еще более серьезной угрозы.
— Считайте, что вы победили. Речь идет именно о такой угрозе.
— По вашему мнению, здесь есть еще что-нибудь лишнее?
— О, чертовски много. Я пройдусь еще раз по вашему рапорту, как говорится, с красным карандашом в руке. Вы употребляете слишком много длинных слов… И еще — примеры, и как можно больше, иначе рапорт будет лишен должной убедительности.
— В таком случае я погублю репутацию нескольких человек.
— Ничего не поделаешь. Здесь, на Марсе, нужны женщины, я притом совершенно безотлагательно. Раф и Тимми уже внутренне готовы к тому, чтобы буквально оплевать друг друга с ног до головы. Раф считает, что это он стал причиной смерти Лью, оставив его. Тимми же непрестанно отпускает колкости в его адрес.
— Ладно, — вынужден был согласиться Шют и поднялся со стула.
Все то время, пока обсуждался рапорт, он сидел, неестественно выпрямив спину, как будто проглотил палку.
— Марсоходы все еще в радиусе действия нашей рации? — сменил он тему.
— Они нас не слышат, но мы можем слушать переговоры между ними — чувствительность стационарной рации намного выше. Сейчас возле нее дежурит Тимми.
— Прекрасно. Я велю ему оставаться на связи, пока они не окажутся вне радиуса слышимости. Как там с обедом?