Легенды Освоенного Космоса. Мир-Кольцо

Нивен Ларри

Сейчас Сэм, должно быть, уже подлетает к Земле.

Звезды медленно выплывают из-за горных вершин, и снова волнистая равнина, посадочная ступень, Джером и я погружаемся в черное небо.

Мой труп будет самым промерзшим за всю историю человечества. Даже тех мертвецов в Неваде хранят всего лишь при температуре жидкого азота. Боже, как они могут надеяться выжить при подобной жарище? Просто адское пекло по сравнению с ночами на Плутоне, когда все пятьдесят градусов дневного тепла рассеиваются в пространстве.

Каждое утро солнечные лучи поднимают температуру и выключают меня, словно машину.

Но ночной холод превращает сеть моих нервов в сверхпроводник. По сети текут токи, текут мысли, текут ощущения. Правда, их движение медленно, безумно медленно, но тут уж ничего не поделаешь. Стопятидесятитрехчасовые сутки Плутона сжимаются для меня в какие-нибудь пятнадцать минут… И это здорово.

Потому что при подобном темпе я, пожалуй, и впрямь дождусь.

Может, Сэмми уже на Земле? И они уже выслали спасательную экспедицию?

Поживем — увидим. Куда мне торопиться?

Хорошо, что у меня нет эмоций. Но кое-что я все же ощущаю: тяжесть той амебы, боль в ушах, давление, приложенное к каждому квадратному миллиметру моего тела. Внутри меня заморожено напряжение, и мои нервы непрестанно говорят мне об этом. Я ощущаю скользящий по моим губам ветер, похожий на легкий сигаретный дымок.

Забавно будет, если я все-таки дождусь!

А вдруг они меня не найдут? Ерунда, Плутон — небольшая планета. К тому же рядом со мной гордо торчит посадочная ступень — в более величественной позе, чем моя. Правда, ступень сильно припорошило инеем, и сверху ее нелегко будет разглядеть. Я могу проторчать здесь вечность, пока они не отыщут мой корабль среди бесконечной равнины. Неужели меня это волнует? Неужели меня еще что-то способно взволновать?

Какие эмоции могут быть у куска льда?

Снова солнце…

…И снова выплывают на небо звёзды. Теплится ли в Джероме такая же полужизнь, как во мне? Я хочу смахнуть иней с его открытых глаз!

Хоть бы эта милая амеба вернулась…

Проклятье!

Как здесь холодно и одиноко.

Глаз осьминога [5]

Это был колодец. Среди песчано-унылого однообразия он притягивал взгляд, казался неким богохульством в ядовитой дикости Марса. Генри Бердсан и Кристофер Луден склонились над шероховатым краем, меряя взглядом чернильную мглу.

5

Eye of an Octopus © 1966 Galaxy Publishing Corporation. — Перев. с англ. E. Монаховой.

Их марсоход замер неподалеку, утопая широкими колесами в песке. Мелкий, похожий на тальк, он свой розовый цвет позаимствовал у неба. А небо — цвета крови — больше всего напоминало пылающий канзасский закат, но крошечное солнце все еще находилось в зените.

Сложенный из узких каменных блоков высотой и толщиной примерно в фут, колодец возвышался на четыре фута над песком — круглый, ярда в три в поперечнике. Удивительный камень, из которого вытесали его блоки, был странно-прозрачным, наполненным голубоватым внутренним светом.

— Похоже на человеческое изделие! — Генри не скрывал своего изумления.

Крис

понял, что он имеет в виду.

— Естественно. Колодец — это так просто, скажем, как рычаг или колесо. Невозможно внести в их конструкцию много изменений. А что ты думаешь по поводу блоков?

— Странная форма. Но и такие мог сделать человек.

— Дыша окисью азота, глотая красную дымящуюся азотную кислоту? И все же, Гарри! Мы обнаружили разумную жизнь. Надо сообщить на орбиту Эби.

— Правильно.

Однако некоторое время они еще всматривались в мутную тьму. Затем не спеша побрели к терпеливо ожидавшему их марсоходу.

Летательный аппарат издали напоминал вертикально поставленную шариковую ручку и опирался на три ноги, начинавшиеся от середины корпуса. Марсоход подкатил к одной из этих ног и остановился. Дверь кабины с тихим шипением отъехала в сторону, и первым выбрался Генри. Нажав на кнопку рядом с люком, он, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, про себя стал отсчитывать секунды до появления трапа. Скоро сеанс связи, Эби Купер не любит ждать. Крис тем временем занялся обследованием грузового трюма и среди беспорядочно сложенных, но весьма необходимых вещей нашел большую бухту тонкой веревки, ведро и тяжелый геологический молоток. Все было обработано специальными составами, чтобы противостоять едкой марсианской атмосфере. Он сбросил их рядом с марсоходом.

— А теперь посмотрим, — сказал он мрачно.

Генри спустился по трапу.

— Эби скандалит, — сообщил он. — Требует, чтобы мы выходили с ним на связь каждые пять минут. Он хочет знать, насколько стар этот колодец.

— Я тоже хочу. — Крис потряс молотком. — Мы отковыряем небольшой камешек, и я им займусь. Поехали.

Они чуть было не проскочили мимо — издали колодец почти сливался с окружавшим его незатейливым пейзажем.

— Давай сначала посмотрим, насколько он глубок, — предложил Луден.

Прежде чем опустить ведро в колодец, он придирчиво проверил завязанный Генри узел. А затем — минута томительного ожидания, пока почти вся веревка не размоталась, и молчание марсианской пустыни было прервано отголоском всплеска, долетевшего из глубины.

Веревка была заранее размечена, следовательно, глубина колодца почти триста футов. Они подняли ведро, которое оказалось наполовину наполненным мутной, слегка маслянистой жидкостью.

— Генри, хочешь отвезти это назад и сделать анализ? — Крис протянул ведро своему спутнику.

Темное лицо Бердсана расплылось в ухмылке.

— Предоставляю тебе столь почетное право. Зачем формальности? Мы оба знаем, что здесь может быть.

— Конечно, но… порядок никто не отменял. Давай.

Они разыграли на пальцах, и Генри пришлось вернуться к кораблю. Со стороны удалявшийся марсоход выглядел более чем забавно: из окна торчала рука, держащая ведро, откуда через край выплескивалась жидкость.

Крис тем временем внимательно изучал колодец в поисках подходящего блока для образца. Камень напоминал кварц или какую-нибудь разновидность мрамора, но без характерных прожилок. Время, ветер и песок сделали свое дело, так что породу определить на глаз вряд ли удастся. Луден с силой ударил молотком по тому, что походило на трещину, затем еще и еще раз.