Легенды Освоенного Космоса. Мир-Кольцо
Шрифт:
Этого я так и не выяснил. Внезапно сиденье-кокон окутало меня, словно заботливая матушка, и раздался мясистый трехсотмильвчасный шмяк! Кокон развернулся. Огни моей кабины все еще пронизывали светившуюся красным жидкость вокруг меня, но она стремительно темнела. Валуны перестали кататься, а мои карты порхали по всей кабине, словно снежинки.
Очевидно, я забыл одну крошечную горку, когда программировал автопилот. Рух блокировал радар и сонар — и вот результат! Я поколдовал над клавиатурой, и экспериментирование показало, что двигатель сломан, радио по-прежнему не действует, а сигнальные ракеты не простреливают живот птицы.
Выбраться наружу нельзя — сразу попадешь в поток пищеварительных соков. Но я бы все равно это сделал, имейся в моем
Прошло полгода, прежде чем туша руха разложилась настолько, что я смог выбраться. К этому времени я выиграл пять раз в двухэтажном сложном солитере.
Правда, на пленку заснял только четыре победы, так как камера в конце концов сломалась. Аварийный пищеизготовитель работал прекрасно, к сожалению, меню не баловало меня разнообразием. Производитель воздуха тоже не отказывал, а телевизор-часы безупречно служил — как часы. В качестве телевизора он показывал только яркую рябь. Санузел дотянул до августа, но без особых проблем мне удалось его починить. В два часа дня 24 октября я, недолго поборовшись с дверью, открыл ее. Дорогу удалось прорубить через пару руховых ребер, а также мумифицированные плоть и кожу. Я наполнил до отказа грудь настоящим воздухом — он пах рухом! Производитель воздуха безумно гудел, словно старался поглотить весь запах.
В небо взлетели несколько ракет, и через пятнадцать минут спасательная машина отвезла меня домой.
К мистеру Диксону, президенту «Дженерал Транспортейшен», у меня был только один вопрос: почему он не включил тюбик депилятора в аварийный запас? «Потерпевший кораблекрушение и выглядеть должен соответствующим образом, — ответил он мне. — Если у вас отрастет годовалая грива, спасатель сразу поймет, что вы долго были в переделке, и предпримет нужные шаги».
«Дженерал Транспортейшен» заплатила мне вполне приличную сумму, компенсировав тот факт, что их изделие не смогло справиться с рухом. (Слышал, они модернизируют модель следующего года). Кстати, такую же сумму я получу от них за эту статью. Дело в том, что появились странные и дискредитирующие меня слухи по поводу моего опоздания на реку Завитушка.
Итак, я не только пережил этот инцидент без вреда для себя, но и вынес из него существенную выгоду.
Читатель, не переживай, твоя машина совершенно безопасна, но лишь при условии, что она выпущена позже 3100 года.
Брюхошлеп [16]
Самая хорошенькая девушка на борту оказалась замужем за человеком, настроенным столь мизантропически, что я узнал о его существовании лишь на вторую неделю полета. Ничего особенного в его внешности не было: средних лет, пяти футов и четырех дюймов ростом, но на плече красовалась татуировка, изображавшая пламя. Значит, десять лет назад он участвовал в войне с кзинами в составе Звездного Десанта, то есть убивал врагов голыми руками, ногами, локтями, коленями и всеми остальными частями тела.
16
Flatlander © 1967 Galaxy Publishing Corporation. — Перев. с англ. Е. Монаховой.
Звездный десантник в качестве первого предупреждения сломал мне руку и посоветовал впредь поменьше времени уделять его жене.
На следующий день даже после визита к кибердоктору рука продолжала болеть, а все женщины на «Ленсмэне» казались мне двухсотлетними старухами. Я пил, угрюмо уставясь в зеркало, висящее над полукруглой стойкой бара. Зеркало отвечало мне таким же угрюмым взглядом.
— Эй! Вы с Гудвилла, верно?
Тип, попытавшийся привлечь мое внимание, сидел через два табурета и разглядывал меня в упор. Если бы не борода,
— Верно, — мрачно отозвался я. — А вы откуда?
— С Земли.
Если бы не моя вселенская хандра, я мог бы и сам об этом догадаться — по акценту и консервативно-симметричной бороде. К тому же он очень естественно дышал в стандартной атмосфере корабля, а его движения явно были рассчитаны на стандартное земное тяготение.
— Понятно. — В тот момент я был не меньшим мизантропом, чем мой знакомый звездный десантник. — Вы — брюхошлеп.
Давление взгляда чернобородого усилилось, приближаясь к перегрузке.
— Брюхошлеп! Черт возьми! Куда бы я ни попал, везде меня так обзывают! А вы знаете, сколько часов я провел в космосе?
— Очевидно, достаточно, чтобы научиться держать стакан в корабельном баре.
— Смешно. Невероятно смешно! — Землянин перебрался на соседний табурет.
Не слишком ли опрометчиво с моей стороны было обзывать его брюхошлепом? А, да что там — одной сломанной рукой больше, одной меньше! Но здоровяк, похоже, был настроен миролюбиво.
— Во всех населенных людьми мирах, — прихлебывая из стакана, задумчиво проговорил он, — брюхошлепами обзывают сопляков, которые еще ни разу не выбирались за пределы атмосферы. Но если выясняется, что ты с Земли, тебя тут же записывают в брюхошлепы, в скольких бы космических рейсах ты ни побывал. Последние пятьдесят лет я не вылезал из космоса, и кто я сейчас? По-прежнему брюхошлеп. Интересно, а есть какое-нибудь прозвище у обитателей Гудвилла?
— Есть, — утешил я его. — Мы — разбейносы. Вот я, например, родился не в городе с таким названием (шутники-основатели, чтоб их!) и даже не в его окрестностях, но тем не менее я — разбейнос, ныне, присно и во веки веков!
— Аминь, — заключил мой собеседник и звенькнул своим стаканом о мой стакан.
Бородатый начинал мне нравиться, похоже, я ему — тоже; во всяком случае, он заказал для меня коктейль.
Потом я, для него.
Потом выяснилось, что мы оба играем в кункен, и мы перенесли свои стаканы и зарождающуюся дружбу к карточному столу. Два дня мы приятно проводили время за выпивкой и картами, узнав друг о друге ровно столько, сколько полагается знать о случайном попутчике, с которым не рассчитываешь встретиться еще раз.
Когда через два дня корабль приземлился в Лос-Анджелесе, мне было жаль расставаться с Медведем, но, исследуя новый цивилизованный мир, я люблю делать самостоятельные открытия.
— Вы записали мой номер? — спросил на прощание брюхошлеп.
— Да. Но я уже сказал, что пока не знаю, чем буду здесь заниматься.
— Все же позвоните, при наличии, разумеется, времени и желания; Я могу показать вам кой-какие интересные уголки старушки Земли.
— Спасибо, может быть, позвоню. В любом случае было приятно с вами познакомиться. До свидания, Медведь!
— До свидания, Беовульф Шеффер!
Медведь помахал на прощание и вышел в дверь для землян, а я отправился к ловцам контрабандистов, не предполагая, что встречусь с Медведем снова; на «старушке Земле» меня наверняка ждали новые впечатления.
Девять дней назад я покинул Джинкс, впервые за последние десять лет взойдя на борт космического корабля в качестве пассажира, а не пилота. Я, Беовульф Шеффер, был богачом, к тому же богачом, погруженным в депрессию. Богатство и депрессия произрастали из одного корня. Месяц назад кукольники, эти трехногие и двухголовые заправские трусы и бизнесмены, зашвырнули меня в сверхскоростном корабле прямо к Центру Галактики исключительно в рекламных целях. Травоедам позарез требовались деньги, чтобы устранить недостатки конструкции того самого корабля, на котором я летел. Но кой-какая мелочишка нарушила планы моих нанимателей.