Легенды потерянных земель
Шрифт:
– Мы контролируем работы?
– Рэмедж знал, что генерал понимает, о чем он спрашивает.
– Торп очень принципиальный человек. Он наотрез отказался заниматься исследованиями под контролем военных. Конечно, через косвенные источники мы участвуем в финансовом и техническом обеспечении проекта, но прямых рычагов влияния мы не имеем. А в успехе исследований заинтересованы на самом верху.
– Я буду находиться на станции по гражданской линии?
– Рэмедж с большим скепсисом смотрел на идею заниматься присмотром за яйцеголовыми, да еще и за пределами планеты.
– Нет, Джон. Нашей стороне удалось продавить сегмент безопасности
– Мы заинтересованы в чем-то конкретном?
– Мы на пороге..., - генерал осекся.
– Если технология статиса будет отработана на орбите, то ее можно будет успешно адаптировать и на поверхности. В случае глобального конфликта люди в специально оборудованных убежищах смогут находиться в статисе в течении десятков, сотен лет...
– Люди?
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, Джон. Не будем сейчас обсуждать это. Я и так слишком много лишнего наговорил. Обещай, что этот разговор останется между нами.
– Хорошо, Алекс.
На следующий день после этого разговора Рэмедж поцеловал на прощание спящих детей, коротко простился с женой и отбыл в центр космической подготовки. Предстоял месяц трудных и изматывающих процедур, бесконечные проверки врачей и инструктаж специальной службы. Садясь в машину, майор напоследок посмотрел на коттедж, в котором обитало его семейство. На крыльце стояла жена, следя, как он отъезжает. У майора почему-то внезапно защемило сердце. Было такое чувство, что он видит все это в последний раз. Захотелось плюнуть на все и остаться. Хотя бы еще на одну неделю. Рэмедж тряхнул головой, прогоняя наваждение, завел автомобиль и вырулил от дома на автостраду.
Дни изнурительных тренировок были позади. Осмотры врачей Рэмедж до сих пор вспоминал с содроганием. Сейчас во всем его теле была необычная легкость, и даже тяжелые мысли о жене и детях отступили на второй план при виде бесконечного звездного неба и голубого горба Земли. Все это майор наблюдал через иллюминатор челнока, который доставлял на Конкистадор очередную партию грузов и единственного члена экипажа, не считая пилотов. Челнок уже вышел на орбиту станции, и процедура сближения должна была занять десять с небольшим часов. Рэмедж использовал часть этого времени, чтобы в очередной раз разложить в голове все по полочкам, а также ознакомиться с личными делами основного экипажа Конкистадора.
Позднее майор следил, как тень наползает на лик Земли, когда челнок входил в пространство над ночной стороной планеты. Постепенно полоска освещенной Земли сужалась, затем прямые лучи солнца вдруг тысячами красок заиграли на внутренностях челнока, пуская радужные зайчики от каждой полированной детали приборов, и окончательно скрылись за границей планеты. За иллюминатором сгустилась темнота, но майор продолжал наблюдать за Землей, пытаясь отогнать от себя вновь нахлынувшие недобрые предчувствия. Глаза стали улавливать на поверхности планеты переливы огоньков и целые гроздья мельчайших светлячков. Это были города, в
– Майор, станция по курсу в пределах прямой видимости приборов. Стыковочные процедуры начнутся через несколько минут. Закрепитесь и активируйте персональные средства безопасности.
Рэмедж вздохнул и стал выполнять штатное предписание. Начиналась работа. Маневры челнока майор ощущал только по слабым всплескам ускорения, возникающим, когда автоматическая система стыковки инициировала реактивные импульсы маневровых двигателей челнока. Для людей внутри не было ни низа, ни верха. И когда челнок, подчиняясь командам компьютера, выполнил медленный разворот вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов и поплыл под брюхо гигантского кита станции, вестибулярный аппарат майора лишь на секунду запротестовал против такого грубого попрания инстинкта, а затем успокоился. Теперь казалось, что Земля зависла над головами людей, наводя на мысль, что сейчас она может обрушиться прямо на них, а бесформенное нагромождение конструкций орбитальной станции медленно плыло внизу, отделяя челнок от бесконечной пропасти космоса.
Наконец, носовые двигатели дали короткий импульс, гася ускорение челнока, и он застыл над стыковочным узлом станции, готовясь выполнить последний и самый ответственный маневр. Слабый толчок возвестил о касании, и люди в челноке облегченно вздохнули, радуясь безошибочной работе компьютера. Автоматика проверила герметичность стыковочного узла, уравняла давление внутри челнока с давлением на станции, и внутренний люк бесшумно отошел, приглашая людей. Оба пилота и Рэмедж подплыли к стыковочной камере, ожидая, когда принимающая сторона впустит их в пространство орбитальной станции.
Как и ожидалось, нового члена экипажа приняли настороженно. Руководитель экспедиции - профессор Дин Торп провел для новоприбывшего краткую ознакомительную экскурсию. Познакомил с членами экипажа и отвел майору его угол в спальном отсеке. Рэмедж изучил конструкцию станции еще на Земле, но возможность пообщаться с Торпом решил использовать по максимуму.
– Майор, я чувствую, что-то кроется за вашим прибытием, - заметил Торп, начиная сколь неизбежный, столь и неудобный для Рэмеджа разговор.
– Помимо исследовательских сегментов, энергетики и управления орбитальная платформа оборудована модулем безопасности. Я жесткий противник размещения оружия в космосе, но меня уверили, что это необходимая мера предосторожности. Я очень надеюсь на это.
Рэмеджу очень не хотелось врать этому человеку. За время их короткого знакомства профессор завоевал уважение майора. Но делать нечего. В этом коллективе ученых, техников и пилотов он чужой, соглядатай.
– Профессор, а знаете ли вы, сколько сейчас спутников-шпионов вращается по различным орбитам вокруг планеты? Станцию прощупывают с поверхности. У вас на борту большой многонациональный коллектив. В проекте участвует несколько государств. Вероятность несанкционированной утечки информации очень велика. Вы сами должны быть заинтересованы в мерах безопасности. Давайте сотрудничать, сэр, и мы сможем работать, не мешая друг другу.