Легенды Сэнгоку. Дракон Этиго
Шрифт:
–Почему?
– Потому, что Такеда противник сильный, коварный и опасный, а Тамэкаге выше себя никого не признавал. Он бы помог ему разбить Мураками и поделил бы с ним землю, а потом, в союзе с Такедой, напал бы на Хиду или Кодзукэ, а когда представилась бы возможность, нанёс бы своему союзнику удар в тыл, но всё равно проиграл бы.
–Почему?
–Потому, что был идиотом.– недобро хмыкнул Фуджисукэ.– Упрямым, самоуверенным и очень доверчивым.
–Получается,– продолжал расспросы Ёдзиро.– Кагетора-сама не похож ни на кого из них? Даже на собственного отца?
– От Тамэкаге ему досталось упрямство, хоть и не в таком большом количестве. А вот рассудительностью,– Накадзё сплюнул презрительно.– как это не прискорбно звучит, он пошёл в женщину, в
Ёдзиро, с толикой стыдливости, опустил голову. Он знал, каким его отец был женоненавистником и считал слабый пол пригодным лишь для продолжения рода и вспахивания полей. Даже кухню он доверял мужчинам. Своего сына, Ёдзиро, старик зачал довольно поздно, всего двадцать четыре года назад, когда самому было тогда пятьдесят два. От матери, Фуджисукэ оторвал сына уже после четырёх лет и всякими способами оберегал его от женского внимания, но Ёдзиро и по сей день тайно виделся с ней или вёл переписку. Старый Накадзё всегда был строгим отцом и хозяином, суровым и беспощадным воином, но всё же, его никогда не покидало чувство юмора, хотя порой его шутки доводили людей до паники. Однажды Фуджисукэ, шутки ради, для того чтобы увеличить скорость своего гонца, привязал к его ягодицам свежий кусок мяса и отправил за ним голодного пса. Другому своему слуге, он приказал совершить сэппуку за то, что тот плохо протёр его коллекцию керамических горшков. В самый последний момент старик, с громким смехом выдернул у него из рук кинжал.
Ко всему прочему, Накадзё всегда ставил себя в пример молодым воинам. Его можно было счесть за хвастуна, но он действительно превосходил многих в своём боевом искусстве. Особенно, мало кто в Этиго мог сравниться с ним во владении двумя большими мечами одновременно. Этой техника он обучил и Ясуду Нагахидэ, сына своего побратима, и конечно, князя Нагао Кагетору. Ещё этот неугомонный старик прекрасно владел коротким копьём санкаку и блистательно скакал на коне. Вообще, Ёдзиро гордился своим отцом, хоть и немного побаивался. Вот и сейчас, молодой наследник бешеного старика, присоединился к своему родителю, дабы обобрать хейминов селившихся вдоль Сайгавы, чтобы пополнить запасы армии.
Их отряд, в сотню человек, вышел из лагеря день назад и уже прошёл три деревни. Накадзё старший отбирал у крестьян недавно собранный урожай и отправлял его в расположение войск Этиго, выделяя с каждым обозом по десять своих воинов. Простолюдины, само-собой, упирались и даже вставали на защиту своих запасов, но злобный старик Фуджисукэ был непреклонен. Он никого не убил, следуя приказам князя, но силу применял. Одного старосту Накадзё отходил прутом-мути, которым подгонял лошадь. Во второй деревне, одного удалого мужичка, решившего поднять на самурая руку, привязал за руки к дереву, а ноги к крупу своего жеребца и натянул так, что бедняга обделался. В третьем селении ему достаточно было приставить наконечник своего копья к горлу одной «красноречивой» старухи и все запасы тут же были отданы.
Следующий день прошёл в дороге по берегу реки Сай. Места были дикие и нелюдимые. Река здесь разливалась шагов на сто и несомненно была глубокой. По обеим сторонам, и с юга, и с севера, возвышались горы с зелёными лесами, которые отражались в зеркальной воде Сайгавы, делая её чисто изумрудной, поблёскивающей в лучах летнего солнца. Почва на берегах сменялась от каменистой, до песчаной, а местами и вовсе становилась вязкой и болотистой. Повсюду подступала лишь одна зелень, то гибкие липы, склоняющиеся к воде, то лохматые клёны, касающиеся свое листвой шлемов воинов, то густой папоротник, поглощающий человека по самое горло. Звери даже не показывались. Бряцанье доспехов и голоса множества людей явно отпугивали всю дичь. Лишь птицы не редко взымали в небо, когда люди проходили слишком близко.
Когда уже сгустились сумерки, Фуджисуке решил сделать привал. Выбрав место у широкой скалы и большим обзором, старик отправил дозор во все доступные стороны. Он, по данным разведки, знал, что в этой местности войска Такеды не появлялись, но всё равно был на стороже. Там где нет регулярного войска,
Отдав все распоряжения, Фуджисукэ уединился ото всех на песчаном берегу у самой реки. Присев на песок он скрестил перед собой ноги, приняв медитативную позу. Ночью от реки веяло свежестью и прохладой, запах травы и ароматы цветов так и пощипывали ноздри. Чистая и девственная природа так и наполняла тело безграничной энергией. Старик благоговел, расслабился и вбирал в себя силу. Он даже позволил себе снять кирасу, оставив лишь котэ и кольчужный жилет- мандзю-ва. Сняв с головы хатимаки, его волосы, белые и уже изрядно поредевшие, упали на плечи. Лицо, иссечённое шрамами, с каждым годом набирало морщин. Старость Накадзё не мешала, а наоборот даже забавляла. Например, он до сих пор не мог понять, почему его бренное тело и почтенный возраст не убавили в нём жизненных сил, ведь он до сих пор мог дать некоторым молодым фору. Он лучше сражался, лучше двигался, лучше скакал и стрелял из лука. Возможно, на этом сказывался его здоровый образ жизни, ведь старик практически никогда не пил сакэ, питался правильно и умеренно, медитировал и посещал онсэны, которых в Этиго было великое множество. Если так, то на его век отведено ещё много сражений.
Этой ночью всё было прекрасно; и природа, и тишина на привале, и гладкая поверхность Сайгавы и даже непроницаемый, безлунный мрак. Но, кое-что поколебало сознание Фуджисукэ. Что-то недоброе, подозрительное и отдалённое. Накадзё открыл глаза. Взор его устремился в темноту. Он знал, что шагах в ста-ста двадцати напротив него находился другой берег реки, крутой, с песчаным обрывом. Именно там было что-то или кто-то, кто располагал отнюдь не добрыми намерениями. Животное или человек? Может голодный волк или медведь? Слишком туманное колебание, слишком неясное, чтобы понять.
Фуджисукэ встал и подошёл к одному из трёх костров, у которого сидел его сын и командиры-гасира десятков.
–Этой ночью, будьте начеку.– предостерёг старик.
–Что-то случилось отец?– озадаченно спросил Ёдзиро.– Враги поблизости?
– Не обязательно. Воин всегда должен быть начеку.– строго ответил Накадзё.– Кто уснёт на посту, тому лично снесу голову.– он посмотрел на сына. Взгляд его был «смертоносным», бьющим больнее любого меча или копья.– Даже тебе.
Ёдзиро и гасира тревожно переглянулись, но поклонились старику, мол, поняли. Потом легли спать. Фуджисукэ спал чутко. Мозг и тело его отдыхали, но сознание, будто весело над ним и охраняло его покой, всегда оставаясь на страже. Ничего не произошло.
Рано утром, ещё перед рассветом, отряд двинулся дальше. Через неполный час, река начала сужаться, петлять и в конце концов утонула в узком ущелье, зашумев под ногами идущих воинов. Отряд двигался уже по серпантину. Всё было спокойно, с виду, но естество Накадзё било тревогу. Он, как и дозорные, посланные вперёд, ничего подозрительного не замечал. Но воздух, с каждым шагом так и наполнялся чем-то нехорошим. Фуджисукэ даже остановился и присел на придорожный камень.
–Вам плохо, отец?– тут же осведомился Ёдзиро.
–Молчи сопляк!– выругался старик.– Плохо мне станет тогда, когда я перерожусь в такого же недомерка, как те, что меня окружают!
–Всё шутите.– улыбнулся сын.
– Иди вперёд, командуй!– не стал отвечать Накадзё. Ёдзиро понял и к отцу больше не преставал.
Вскоре, за скалистым поворотом, показалась деревня. Это было последнее поселение, которое должен был обобрать Фуджисукэ. Дальше была дорога в обратный путь.
Сама деревня оказалась достаточно богатой, хоть и не большой, всего-то с дюжину больших домов. Все жилища были ухожены и отштукатурены. Рисовые поля в чеках, располагались террасами за домами, прямо в горе. Сухие поля находились у домов, тут же были и сады с фруктовыми деревьями. У самого обрыва в ущелье были видны рыболовные снасти и лодки, значит, деревня промышляет и рыбной ловлей. Домашних животных, скорее всего не было, в такой горной и дикой местности он мог бы легко пропасть или сорваться в пропасть, если до этого не будет задран медведем.