Легенды старого городка. Том 3
Шрифт:
Нож понемногу выходил из спины мёртвого противника, поддаваясь усилиям Гены. Сантиметр за сантиметром он вытягивал свою последнюю надежду на спасение. Вот уже и рукоятка показалась наполовину. Чтобы по инерции не выкинуть резко освободившийся из тела нож, парень ухватился за рукоять, потянул и, спустя бесконечно долгую секунду, он уже держал его в руке.
Почти теряя сознание от боли и недостатка воздуха, Гена воткнул нож в ухо мертвецу. Крика не было, но хватка врага ослабла. Это позволило парню не только вдохнуть, но и более удобно извернуться, чтобы глубже всадить лезвие в голову
***
Адская боль отступила примерно через полчаса. Ольга вся в поту поднялась с пола, куда, корчась, упала с кровати. По подбородку текла кровь из прокушенной губы. Шатаясь, ведьма пошла в ванную.
На другом конце города в то же самое время пришёл в себя Гена. Столкнув с себя дважды мёртвое тело, парень, держась за правый бок, побрёл к умывальнику. Он долго плескал на лицо водой, а когда чуть полегчало, сунул голову под холодную струю. Ледяная вода окончательно привела его в чувства, и он стал соображать, что делать с телом.
– Оттащу ка я его в морг. Пусть Виталий Анатольевич объясняет, откуда в трупаке новые дырки и челюсть на соплях болтается. А то ишь ты, мёртвые у него не ходят, понимаете ли! – произнёс Гена. Получилось немного злорадно.
На душе было неспокойно. Ведьма его не оставит в покое. Особенно теперь. Он достал из мусорного ведра пакет с эритроцитарной массой, куда бросил его недавно, не зная каким ещё анализам подвергнуть порченую кровь.
– Всё-таки ты мне ещё пригодишься. – Улыбнулся студент.
Взяв из кладовки огромный китайский клетчатый баул, Гена не без труда запихал в него мертвеца.
– Гляди ка. Будто специально для трупов сделан, – усмехнулся парень и потащил баул в морг.
Идти пришлось долго. Правый бок словно горел. Боль в треснувших, слава Богу, не сломанных, рёбрах давала о себе знать на каждом шагу, заставляя останавливаться на отдых, каждые пять минут. До морга Гена дошёл, когда уже забрезжил рассвет. Скоро на улицах должны были появиться прохожие, и последние сто метров пришлось пройти без остановок, шурша крепким баулом по асфальту. Внутри здания Гена позволил себе передохнуть подольше. Новая смена приходит не раньше девяти утра.
– Надо же! – Гена засмеялся. – С трупом полгорода прошёл, и хоть бы кто что сказал. Не удивительно, что здесь “всякое такое” происходит.
Отдышавшись, Гена спустил тело в подвал, просто скатив его по ступенькам. Силы ему ещё потребуются, чтобы тушу взрослого мужика на стол уложить. Заглянув в кабинет Виталия Анатольевича, и убедившись, что он блаженно спит, Гена положил мертвеца на место. Картину труп представлял плачевную, но эту загадку патанатомии студент доверил разгадывать профессионалам.
– Как сказал бы сам Виталий Анатольевич: “Смерть не красит человека”, – мрачно пошутил Гена и направился
Выйдя из морга, Гена лицом к лицу столкнулся с Ольгой Николаевной. Вообще-то уважаемого в городе врача Ольгу Николаевну, то, что встретил Гена, мало напоминало. Всклокоченная с горящими безумием глазами женщина с запёкшейся на подбородке кровью, она напоминала ведьму из сказки. Из страшной сказки, где обычно всё плохо заканчивалось.
– Думал, сбежал? – спросила Ольга, растягивая окровавленные губы в подобие улыбки. – От меня не уйдёшь!
Она прижала Гену к двери морга неожиданно сильной рукой. Парень охнул, чувствительно приложившись о выступы двери повреждёнными рёбрами. Взгляд ведьмы, безумный и жуткий, взгляд шизофреника в стадии обострения, приковал к себе всё внимание парня. Он пленял, лишал сил, способности думать, сопротивляться.
Ведьма начала читать заговор, что Гена уже слышал, прячась в холодильнике. Одной рукой она держала его, а другой перебирала отвратительное ожерелье у себя на шее. Тонкие губы её шевелились, напоминая двух червяков. Она речитативом нашёптывала заклятье. Гена понял, что она хотела сделать. Ведьма собиралась испортить кровь в нём, в живом человеке! Его стало мутить, небо и земля поменялись местами. Парень ощутил себя привязанным к лопасти вертолёта. Ведьма растянула свои искусанные в кровь губы в широкой улыбке, и вдруг всё кончилось.
***
Вращение мало-помалу прекратилось. Всё встало на свои места, но Гену всё равно стошнило. Отерев рот, он посмотрел на Ольгу. Та медленно пятилась, недоумённо глядя на свой живот, в котором торчал большой двадцатимиллилитровый шприц. Поршень его был почти полностью вдавлен внутрь.
– Что…? Это что? Ты что, паршивец сделал? Гадина! – сквозь зубы шипела ведьма.
– Это та кровь, которую ты закляла…, – Гена задумался на секунду, – намедни. Не забыла?
Баба Ольга ничего не ответила. Она отбросила от себя почти пустой шприц и бросилась домой. Живот уже начинал гореть, как при перитоните, а спина похолодела. Слёзы гнева и горечи застилали ведьме глаза. Как это было несправедливо, не честно, подло! Всё не должно было закончиться вот так нелепо. И внук, как назло, уехал надолго. Мог бы помочь своими магическими символами. Он уже многое умел в свои семнадцать лет. Как же так-то? Что теперь делать? Ум ведьмы метался в панике, ища ответа, пока порченая кровь уничтожала тело Ольги. Её били судороги, дышать стало тяжело, а лицо потеряло чувствительность.
Прибежав домой, Ольга закрылась на все замки и принялась молиться Матери Мучительнице с таким рвением, с каким никогда раньше не обращалась к ней. Симптомы приближающейся смерти начали было отступать, но стоило ведьме замолчать, как боль с новой силой врезалась в измученное тело.
Ведьма не могла ни есть, ни пить, ни спать. Проведя сутки в постоянной молитве, она поняла, что потихоньку сходит с ума и тогда ей стало по-настоящему страшно. Раньше Ольга никогда не допускала мысли, что может кому-то проиграть, а теперь она проигрывала сама себе, она проигрывала своей богине, которая выпивала из неё силу по капле, питаясь её болью.