Легенды старой Англии

Хартленд Эдвин

Внутреннее убранство замка выгорело полностью: не осталось никаких следов мебели, книг, ничего, что принадлежало чародею. Исчез и он сам, и все, чем он владел; и, как ни удивительно, с той ночи больше не видели и загорелого незнакомца. На пожар, естественно, сбежались все обитатели Маркет-Джу, а когда все закончилось, разошлись по домам, размышляя о странных ночных событиях. Двое самых древних стариков всегда заявляли, что, когда пожар был в самом разгаре, в огне показались двое мужчин и женщина: будто бы они поднялись из разваливающегося замка, со скоростью молнии пронеслись в воздухе и исчезли.

Ведьма из Фрэддэма и чародей из Пенгерсвика

Снова и снова лорд Пенгерсвик разрушал заклятия ведьмы из Фрэддэма, а ведь она была, как утверждали, самая могущественная колдунья в западных краях. «Белый колдун» так часто срывал ее планы, что она решила уничтожить его чарами более могущественными,

чем что-либо известное до тех пор. Говорят, что она удалилась в Кайнанс-Коув, с помощью заклинаний вызвала дьявола и обязалась отдать ему свою душу в обмен на обещанную помощь. Они решили вынудить знаменитую кобылу чародея выпить отравленной воды из кадки, поставленной у дороги; тогда кобыла бы заупрямилась и сбросила бы седока. А потом старая ведьма опоила бы страдающего от ран лорда Пенгерсвика адским снадобьем, сваренным самой темной ночью под самым пагубным влиянием звезд. Он навсегда остался бы в ее власти, и она смогла бы мучить его сколько душе угодно. Дьявол не сомневался в том, что завладеет душой ведьмы из Фрэддэма, но в душе колдуна он был не так уверен. Говорят, что магия, изученная Пенгерсвиком на Востоке, была столь могущественной, что дьявол его боялся. Ведьма тщательно собирала все самые смертоносные составляющие для своего знаменитого зелья. Самой темной ночью в разгар ужаснейшей бури под раскаты грома и сверкание молний она носилась верхом на метле по болотам и горам в поисках своих ядов. Собрав все необходимое, злодейка сварила адское снадобье. Все это происходило темной мартовской ночью, примерно в весеннее равноденствие. Ведьма поставила кадку с отравленной водой в темной аллее, по которой, как она знала, должен был проехать лорд Пенгерсвик, и сгорбилась рядышком над горшком с зельем. Ей не пришлось долго ждать. Сквозь завывание ветра послышался громкий цокот копыт, и вскоре на фоне обагренного закатом неба появился силуэт лошади с всадником. Обуреваемая радостью и страхом ведьма едва сдерживалась. Всадник приблизился. Лошадь громко фыркнула, ее глаза вспыхнули огнем, когда она взглянула на черную кадку у дороги. Пенгерсвик склонился к шее лошади и что-то шепнул ей на ухо. Лошадь повернулась кругом и ударила копытами. Кадка взметнулась в воздух, налетела на горшок, тот опрокинулся и ударил по ногам старой ведьмы из Фрэддэма. Ведьма упала вместе с кадкой, принявшей форму гроба. Ее ужас невозможно описать; она-то полагала, что чародей упадет с лошади, а сама оказалась в беде, какой не предвидела. Чародей громко произнес на незнакомом языке несколько гневных слов, от которых задрожала даже его жуткая кобыла. Поднялся вихрь, в центре которого был дьявол. Он поднял гроб с лежащей в нем ведьмой высоко в небо, а горшок последовал за ними. Презрительный смех Пенгерсвика и свирепое ржание лошади перекрыли рев ветра. В конце концов лорд удовлетворенно воскликнул: «Она пристроена до Судного дня», пришпорил кобылу и быстро поскакал домой.

Ведьма из Фрэддэма по сей день парит над морем вдоль побережья в своем гробу в сопровождении горшка с зельем, словно плоскодонка с яликом. Она все еще причиняет вред, мутит воду веслом и метлой до тех пор, пока волны не становятся высотой с горы, окруженные непроницаемым туманом. Горе моряку, увидевшему эту ведьму!

Только лорд Пенгерсвик имеет власть над нею. Чтобы заставить ее приблизиться к берегу и успокоиться, ему лишь нужно подняться на свою башню и трижды дунуть в трубу.

Колдунья и жаба

Одна старая женщина по имени Олси – чаще ее звали тетушка Олси – жила в маленьком домике в Энтони. Этот домик был одним из тех, что принадлежали торговцу, жившему в Доке, как называли тогда Девенпорт, чтобы отличать его от Плимута. Эта старуха была очень вспыльчивой, и это более всего остального определило то, что она стала колдуньей. Хозяин домика часто являлся за арендной платой и часто не получал ничего, кроме оскорблений. В тот раз, о котором мы рассказываем, он переправился через Тамар и пешком пришел в Энтони, полный решимости получить давно просроченный платеж и выгнать старую мегеру из дома. Разразился жуткий скандал, и злобная старуха – не чета добросердечному и тихому хозяину – вышла победительницей. Она уселась в дверях своего домика и так страшно прокляла жену хозяина, ребенка, которого она носит, и все его имущество, что он в страхе бросился прочь.

Вернувшись домой, он конечно же все рассказал жене, и, пока они обсуждали случившееся, к беседе внимательно прислушивалась их дочь, тогда еще юная девушка, от которой я все это и услышал. В то же время в их лавку за покупками вошла какая-то женщина.

«Отдохни, ты, должно быть, устал, а я пригляжу за лавкой», – сказала жена.

Она вышла из гостиной в лавку и стала обслуживать покупательницу, весело болтая.

Пока она взвешивала очередную покупку,

что-то тяжелое упало с потолка лавки, выбило из ее руки коромысло весов, и весы вместе с коромыслом грохнулись на прилавок. Обе женщины завизжали, а хозяйка еще закричала: «Отец! Отец!» – так она называла своего мужа.

Хозяин и его дочь бросились в лавку и увидели распластавшуюся среди цепей и гирь безобразную жабу. Хозяин кинулся обратно в гостиную, схватил каминные щипцы и вернулся в лавку. Он молча схватил щипцами жирную, злобно шипящую жабу, вбежал в гостиную и швырнул ее за горящее бревно в камин. Избавившись от причины страха, его жена, которой вскоре предстояло родить еще одного ребенка, хотя и была в обычных обстоятельствах женщиной сдержанной, упала в обморок.

Пока ее приводили в чувство, о жабе позабыли. Потрясение было очень сильным, и, хотя женщина скоро пришла в чувство, обмороки повторялись. Послали за врачом, и он велел немедленно уложить женщину в постель, а мужу посоветовал подготовиться к преждевременным родам.

Муж сильно разволновался и, желая облегчить состояние жены, на час или два совершенно позабыл о причине несчастья, а может быть, решил, что жаба сгорела, и не заглянул в камин. Но вдруг он услышал испуганный голос дочери: «Отец, жаба, жаба!» – и выскочил из спальни, где ухаживал за женой.

Он бросился вниз по лестнице и обнаружил, что жаба хотя и сильно обгорела, но выжила.

Видимо, она вползла на бревно, а с него свалилась в золу. Теперь же она тщетно пыталась выбраться, карабкаясь на решетку.

Хозяин снова схватился за щипцы, намереваясь вышвырнуть рептилию из дома, однако не успел этого сделать. В лавку поспешно вошел человек из Энтони и сообщил, что тетушка Олси упала в огонь, как думают соседи в припадке, и чуть не сгорела до смерти. Вестника отослали с двумя поручениями: вызвать врача, а затем отвезти хозяина в Энтони, поскольку дом пострадал от огня, загоревшись от платья старухи.

В самый короткий срок приходский врач и хозяин прибыли в Энтони и обнаружили, что старуха действительно сильно обгорела и вряд ли теперь выздоровеет в ее-то возрасте. Однако подготовили носилки, положили на них старуху и отнесли ее в работный дом. За нею прилежно ухаживали, но она так и не пришла в сознание, а ночью умерла.

Слуга, содрогаясь от отвращения, вызволил из столь бедственного для любого холоднокровного существа положения жабу, оставшуюся в очаге перед пылающим огнем, и бросил ее в клумбу в садике за домом.

Там ее, мертвую, утром нашел хозяин, и обнаружилось, что все ее ожоги совпадают с ожогами, полученными несчастной старухой, которая, несомненно, пала жертвой своих же козней.

Поскольку нас интересует лишь таинственная связь между ведьмой и жабой, нет необходимости рассказывать о невинной жертве мстительной старухи. Стоит лишь отметить, что ребенок родился и стал красивым юношей, который выучился на морского офицера, женился и погиб, оставив оплакивающую его вдову. А было ли это результатом проклятия ведьмы, может быть, скажут те, кто более меня понимают в колдовстве.

Колдунья и заяц

Давным-давно жила в этих краях старая колдунья. Когда ей нужны были деньги, она превращалась в зайца и посылала внука сказать некоему бедному охотнику, что он видел зайца, сидевшего в определенном месте, за что внук всегда получал в награду шестипенсовик. Обычно после этого обмана появлялись собаки и гнались за зайцем. Поскольку зайца видели часто, но никогда не могли поймать, охотник начал подозревать, пользуясь языком сказаний, «что тут замешан дьявол». Обсудив этот вопрос, посоветовавшись с судьей, обратились за помощью к священнику. Решили, что, как ни умен дьявол, закон и церковь, объединившись, с ним справятся. Поскольку мальчик обычно сообщал о зайце в один и тот же час, все должно было быть готово к его появлению. Сосед колдуньи, никогда с ней не ладивший, пообещал сообщить всем заинтересованным, когда старуха и ее внук вместе покинут дом: первая, чтобы стать добычей, а второй – чтобы организовать охоту. Получив известие, охотники пустили по следу собак и сами бросились в погоню. Колдунья, превратившаяся в зайца, и ее маленький сообщник не ожидали такой сноровки, и охотники услышали, как мальчик, в тревоге забыв об осторожности, кричит: «Беги, бабуля, беги; беги изо всех сил!» В конце концов преследователи упустили зайца, и колдунья опять благополучно вернулась в свой дом через дырку в двери, такую маленькую, что собаки в нее пролезть не могли. Охотник и его помощники пытались взломать дверь. До прихода судьи и священника у них ничего не выходило, а когда появились те, кто призван бороться со злом и беззаконием, то удалось разрушить колдовские чары. Все поднялись наверх и нашли запыхавшуюся и израненную старую ведьму. Она отрицала, что превращалась в зайца, и бранила всю компанию. «Позовите собак, – сказал охотник, – и посмотрим, как они к ней отнесутся. Может, еще поохотимся».