Легенды танкистов - 2
Шрифт:
неисправности, которые устранили только перед вылетом. «За генерала головой
отвечаете», — предупредили их на аэродроме.
«Если мотор опять забарахлит, поправлю», — решил бортмеханик.
Но одно дело — мотор, другое — зенитки.
— Константин, где мы? — спросил Корнилов, перебираясь к летчику. — Ты куда залетел?
Ты
— По карте, вроде бы, должен быть Елец...
— Какой Елец, — Корнилов уловил в голосе пилота неуверенность, — ты ориентировку
потерял, да? Дай карту.
— Товарищи, я без карты вам могу сказать, что мы перелетели линию фронта и
направляемся к немцам, — вмешался генерал. — Товарищ лейтенант, немедленно
поворачивайте.
— Самолет поврежден, — после короткой паузы отозвался Коновалов. — Не дотянем,
товарищ генерал. Садиться надо, а там выберемся.
— Вы понимаете, что... — начал было генерал, но летчик гражданской авиации знал одно:
главное — спасти самолет и пассажира. Он повел подбитую машину на посадку.
Садились на открытый пологий склон оврага. Самолет пробежал десяток метров и
скапотировал.
В кабине пахло дымом — генерал зажигалкой поджег пакет.
Летчик выбрался из самолета первым.
Бортмеханик и пассажир застряли. Корнилов выбил окно и выволок генерала наружу.
— Пакет сжечь, пакет! — кричал Самохин.
— Немцы, товарищ генерал, — сказал Корнилов. — Бежать надо.
— Я задержу. — Коновалов побежал навстречу немецким солдатам, которые скользили по
грязи и готовились уже стрелять.
Корнилов закрыл генерала от ветра. Тот жег пакет, рвал, втаптывал в грязь. Через
несколько минут все было кончено: их окружили немецкие солдаты, повалили, отобрали
бумаги.
Обер-лейтенант Фридрих Манн был очень доволен, если не сказать счастлив: на многих
документах плененного советского офицера стоял штамп
— Где мы сели-то? — спросил Корнилов, пока их тащили к машине.
Коновалов подавленно ответил:
— Это Мценск...
— Как же тебя занесло? — не выдержал бортмеханик.
— Компас неисправен, должно быть... Слушай, говори им, что мы летели в Ясную
Поляну, не в Елец, понял? И что самолет из аэроклуба в Химках. А там по обстановке.
— Какая обстановка, они бумаги захватили.
— Генерал что-то успел сжечь. А сам он болтать не будет.
Пленных погрузили в машину и повезли в Орел.
23 апреля 1941 года, Касторное
По одному только виду командующего Брянским фронтом генерал-майор Сандалов
понял, что случилась крупная неприятность.
— Перехвачена радиограмма немецкой группы армий, — сказал Голиков. — Самохин не
просто разбился по пути в Елец. Он у немцев.
— А… бумаги? — спросил Сандалов.
— Неизвестно, что именно попало к противнику, а что было уничтожено. Немцы
утверждают, что их командование получило «ценные данные, которые могут повлиять на
дальнейшее проведение операции».
— И что теперь?
— Теперь — ничего. Операцию отменять поздно, что-либо в ней менять тоже поздно. Мы
не знаем, что конкретно известно противнику. Может быть, Самохин успел сжечь
документы.
— Сам-то он у них и живой, — напомнил Сандалов.
— Самохину ведь тоже известно далеко не все… Товарищ Сандалов, хочу вам напомнить:
не первый и, боюсь, не последний раз в руках неприятеля оказывается военачальник
крупного ранга. Это случалось во все времена. Но это не означает, что наступления не
будет. Харьков нужно вернуть в самое ближайшее время.