Легенды темного тысячелетия
Шрифт:
Когда дым уже рассеялся, остальные, покружив, приземлились, и каждый изрыгнул по двадцать воинов такой выучки и нечеловеческой слаженности движений, что это могли быть лишь Астартес.
Или те, что когда-то былиАстартес.
Де Зойса осмотрел на наличие признаков жизни двоих лежащих стражников, хотя по количеству крови и их бледности и так все было ясно. Оба были мертвы, а вот что случилось с третьим бойцом, дежурящим в этом секторе, он не имел ни малейшего представления.
Слабый
— Дерьмо, — сказал он, дергая за цепь, открывающую люк.
Изнутри брызнула окрашенная кислота, разливаясь по крышке люка. Показался помятый, изъеденный коррозией шлем, и участь третьего стражника стала ясна.
Де Зойса и его люди попятились от пенящегося люка. В коридор хлынули потоки кислоты. Она растекалась по всему коридору из-под дверей люков, насквозь проеденных снизу.
— Дерьмо, — повторил де Зойса.
Главные коридоры Жаданока были залиты кровью. Пока не отключилось электричество, в комплексе наступило затишье: большая часть стражников отступила во внутренние бункеры, а заключенные довольствовались отдельными актами вандализма и улаживанием старых ссор.
Плясали отблески импровизированных костров, из верхних камер, где заключенные поджигали простыни и все горючее, что попадалось под руку, сыпались, словно яркие листья, горящие тряпки. Дикие первобытные вопли и улюлюканье разносились под высокими сводами тюрьмы. Те несчастные, кому случилось стать жертвами жутких тюремных шаек, подвергались избиению. Их вешали на высоких платформах, и внутренности кровавыми жгутами свисали из распоротых животов.
Стражников, угодивших в руки заключенных, ждала куда более страшная участь — их пытали самодельными ножами и огнем. Тех, кто не умирал сразу, расчленяли, и самые одичавшие узники пожирали куски тел.
Жаданок превратился в бойню, капище вырождения и крови, а его обитатели стали просителями, ищущими себе первосвященника.
Где-то наверху мощный взрыв сотряс тюрьму. Но среди воцарившегося хаоса бунта никто не обратил на это внимания — все были слишком заняты кровавым безумием драгоценных минут свободы.
В перерывах между драками разными бандами, то и дело совершались попытки напасть на посты охраны. Но в распоряжении бунтовщиков были только короткие самодельные ножи, и грохочущие дробовики стражников заставляли каждую новую атаку захлебнуться дымом и кровью.
Но едва свет погас, ситуация вышла из-под контроля.
Свет вырубился, орущие сирены кислотной тревоги заглохли, и в воцарившейся тишине громко лязгнули механические колесцовые замки.
Постепенно кровавые разборки заключенных прекратились — те поняли, что ненавистные стражники более не защищены бункерами, и собирающаяся толпа принялась окружать каждый из одиноких
Хотя из вожаков в живых не осталось никого, сама собой установилась иерархия во главе с наиболее сильными и беспощадными из заключенных. Они вели вопящую толпу в атаку на бункеры охраны, когда внезапно над главными коридорами Жаданока вспыхнул свет.
Главный вход в дальнем конце коридора исчез в ослепительном взрыве, выбрасывая в воздух смертоносные осколки металла. Узники лихорадочно заметались, десятки пали под выстрелами стражников.
Дым от взрыва клубился в ледяном воздухе, хлынувшем в тюрьму сверху. В чаду среди огня и обломков появились массивные фигуры, облаченные в металлическую броню цвета свернувшейся крови.
Словно демоны из бездны, они маршем вошли в тюрьму Жаданок, рассредоточились и образовали непрерывную линию из красных воинов. Каждый из них имел при себе чудовищное, громоздкое с виду оружие, глаза их оскалившихся шлемов горели огнем варпа.
Некоторые узники плакали и непроизвольно испражнялись — для них эти ужасные фигуры воплощали смерть. Другие шумно приветствовали их как вестников свободы. Этот оптимизм был крайне нелеп: орудие пришельцев изрыгнуло яркое пламя, разнося бегущих к ним навстречу, взрывая их, словно мокрые красные пузыри.
Падая под выстрелами нового врага, заключенные кричали от ужаса и ярости. Примитивные ножи и краденые дробовики не могли тягаться с болтерами и силовой броней, и все, кто приближался к этим воинам, погибали в считанные мгновения.
Стражники, точно так же не зная, кто такие эти пришельцы, но чувствуя в их беспощадном продвижении вперед лишь неумолимую и страшную цель, беспорядочно отступали, покидая посты и убегая вглубь тюрьмы.
— Что происходит наверху? — спросил Осоркон. — Нам нужна информация.
— Не знаю, — огрызнулся Пендарева, у которого, благодаря лорду-инквизитору, уже окончательно лопнуло терпение. — Никто не отвечает по воксу. По крайней мере, ничего осмысленного.
— Инквизитор Осоркон, — сказал юстикар Кемпер, — нам следует отступать в глубину тюрьмы до тех пор, пока сложившаяся наверху ситуация хоть сколько-нибудь не прояснится.
— Там, наверху, задери вас, бунт! — заорал Пендарева в панике. — Вот такая там гребаная ситуация!Если бы вы не явились за этим ублюдком, все бы шло своим чередом. Это полностью ваша вина!
— Замолчите, Пендарева, — отрезал Осоркон. — Не будь здесь Серых Рыцарей, у нас даже не было бы шанса отбиться. А теперь, если вам нечего сказать относящегося к делу, закройте рот и не открывайте его больше. Юстикар Кемпер, вы уверены в этой стратегии?
— Да, — кивнул Серый Рыцарь, — если корабль наверху действительно принадлежит Несущим Слово, вероятно, они пришли сюда, чтобы освободить этого предателя. Нам придется подождать, пока мои люди не займут позиции для контратаки, и тогда мы поймаем их в ловушку.