Легенды тёмной долины
Шрифт:
—Ну вот. И что нам делать? — озадаченно спросил Александр, потрогав рукой крайний камень. — Чёрт!
Камень чуть качнулся под его рукой. Завал находился в неустойчивом равновесии. Этому способствовал крутой склон и наклонная поверхность дороги.
— Ты ходил по курумникам?
Я посмотрела на на Сашу а потом внимательно оглядела завал. Идти метров пятьдесят, не меньше. И даже не просто идти, а карабкаться вверх с риском оступиться и упасть вниз, переломав себе кости. Камни крупные, с глубокими пустотами меж ними, куда легко упасть и застрять. А потом каменная масса чуть
— Ходил. Но немного.
— Значит, идём. Осторожно. Пробуем каждый камень на устойчивость перед тем, как ступить на него. Торопиться нам некуда.
— Понял.
Я полезла наверх, стараясь избегать неустойчивости, Саша последовал за мной. Временами камни двигались и мы замирали, прекратив движение, но убедившись, что опасность миновала, шли дальше. С большим трудом, однако за час миновали преграду. Дальше путь свободен. Склон становился всё более пологим и наконец-то вышли на вершину. Поднялись и замерли, восхищённые грозным и мрачным пейзажем.
На горизонте громоздились высокие снеговые горы, за которые садилось закатное солнце, бросающее последние кроваво-красные лучи на тёмный лес и торчащие из него скалы. Тучи самых причудливых очертаний были окрашены закатом в удивительные и нереальные цвета. Кое-где видны искусственные сооружения, остатки давней жизнедеятельности человека.
Я попыталась разглядеть больше, но солнце светило прямо в глаза и долина, лежащая перед нами уже погрузилась во мрак. Дорога чуть спускалась по покатому склону вниз и ныряла в лес, но и там было видно, как она прямой линией проходит через чащу вдаль.
Справа стояла старая бревенчатая избушка с обвалившейся крышей и зияющими проемами окон. На стене скособоченная и одним краем упавшая на землю вывеска с выцветшей трудночитаемой надписью " Особый исправительно-трудовой лагерь ..." Название лагеря было полустёрто, не осталось ни одной буквы. А может, их там и не было.
Рядом с избушкой лежала большая зелёная сумка с белой надписью "Армия России" и пятиконечной звездой, накрытая полиэтиленовой плёнкой, придавленной камнями. Похоже, спецназовцы скинули балласт.
— Что там? — Саша снял рюкзак и сел прямо на камни.
— Я думаю, продукты.
Так и есть. Не желая тащить обратно, солдаты оставили продовольствие здесь. В сумке лежали армейские сухпайки, медицинская аптечка и бутылки с водой.
Пока окончательно не настала темень, мы поставили палатку, разожгли костёр из досок, валявшихся у старой избушки и поужинали армейскими запасами. Тушёнка, перловая каша, печенье, джем. Открыли бутылку воды.
— Нам придётся спать по очереди? — полу утвердительно спросил напарник. — Ясно. Иди, дрыхни, я посторожу.
— Как думаешь, на каком расстоянии нас видно? — задумчиво спросила я, вглядываясь на тонущее в ночном мраке плато.
— За несколько километров точно. Мы на открытой местности. Знаешь... Я не сказал бы что здесь всё так страшно, как я представлял. Трудно, но идти можно. Как тут можно пропасть, я ума не приложу. Эй, что ты делаешь?
Я достала файер и зажгла его, размахивая из стороны в сторону. Теперь, когда к огню добавился и окрашенный дым, поднимающийся к небу, наверняка мы стали
— Теперь можно и спать. Иди в палатку.
Как и вчера, едва я коснулось головой спальника, сразу же провалилась в глубокий сон уставшего человека. Через несколько часов сонный напарник растолкал меня и напомнил, что пора бы и честь знать. Сонно соглашаясь, я кивнула головой и полезла наружу.
Неспеша размяла затёкшие за ночь мышцы, проснувшись окончательно, подбросила деревяшек в костёр и, отгоняя поваливший клубами дым, осмотрелась. Что я надеялась увидеть в кромешной тьме? Костёр? Какой-то сигнал бедствия? Ничего не было, естественно. Напарник прав — местность трудная, но проходимая. Выбраться отсюда может помешать только одно — смерть. С этими невесёлыми мыслями я и встретила рассвет.
Глава 17
Утром пришёл туман. Наползая снизу, из темных логов и ущелий, он быстро поднимался вверх, на плато, и в предрассветный час заполнил всё вокруг. Кроме белёсой хмари не видно ничего уже в двадцати метрах. Природа замерла, звуки сразу стали глухими и тихими, как будто доносящимися из погреба.
Я попрыгала чтоб взбодриться, и ещё подбросила досок в погасший костёр. Не загорелся. Пришлось разжигать заново, плеснув бензин из маленькой бутылочки. И уже вскоре огонь весело потрескивал и стрелял угольками. Дым не хотел подниматься вверх, стелился по земле, слезил глаза и вызывал кашель. Разбуженный моей бурной деятельностью напарник, чихая и вытирая слезы руками, выполз из палатки и укоризненно посмотрел на меня.
— Рано же ещё. Куда идти-то по такой росе?
— Вот именно что роса. Я мёрзнуть должна? — возмутилась я.
— И что мы будем делать?
— Завтракать и собираться идти дальше.
Пока завтракали армейскими припасами, я открыла на смартфоне документы, что прислал шеф и нашла папку, куда собрали спутниковые снимки территории. Были здесь и спутниковые Гугл-карты, которые легко найти в интернете, и более серьезные снимки высокого разрешения, сделанные с военных спутников.
От того места, где мы находимся , вглубь плато вела дорога до посёлка вольнонаёмных работников. Там же, чуть подальше, к югу, находился рудник. На снимках видно бараки и небольшие постройки. Вечером я вроде бы рассмотрела это в паре километров отсюда, но деревья в лесу довольно высоки и что конкретно там находилось, разглядеть совершенно невозможно.
— Ты кстати, заметил одну вещь? — задумчиво спросила я, пряча смартфон в водонепроницаемый чехол.
— Что именно? — отозвался Саша, поглощая гречку с мясом из банки.
— Здесь не видно следов ночёвки. А ведь это место само собой напрашивается для лагеря. Ты поднимаешься на плато, весь выжат как лимон, уставший до чёртиков. И вот. Здесь тебе и удобное открытое место для ночлега, вот тебе дрова. Да и в избушке можно спрятаться от ветра.
— Знаешь... Они могли пойти сразу в лес.