Легион Фалькенберга
Шрифт:
— И да поможет им Бог, если мы проиграем, — сказал Ситон. — Да поможет им Бог.
— Мы не проиграем, — пообещал я.
— Битва — не война, — сказал Ван Лоо. — А войны выигрывают не оружием, а волей к победе. Нам пора.
XV
Военная аксиома гласит: ни один план не выдерживает соприкосновения с противником, но к полудню казалось, что эта операция будет исключением. Отряд Фалькенберга — два взвода роты Б, которые погрузились на «небесные якори» после того, как мы отплыли на баржах, — перед самым рассветом
Тем временем ранчеро с юга получили вооружение и приказ перекрыть дорогу и сдерживать тех, кто попытается отойти на юг. Из этого сектора я получал лишь отдельные донесения, но казалось, все под контролем. Кэтрин сумела создать отряд почти в пятьсот человек — вполне достаточно для южной оборонительной линии.
Настала моя очередь. Через два часа я повел растянувшуюся на восемь километров линию наступления в долину.
Левым флангом служила река. Здесь не было никаких проблем. А вот правый фланг — совсем другое дело.
— Он меня беспокоит, — сказал я Фалькенбергу в очередном докладе по радио. — Мой правый фланг висит в воздухе. Справа нас защищают только ранчеро Ван Лоо, и их не больше трех сотен — может, и меньше. — Ван Лоо повезло меньше, чем Кэтрин. Конечно, у него было меньше времени.
— А от кого вы ожидаете удар на правом фланге? — спросил Фалькенберг.
— Не знаю. Мне только не нравится зависеть от других и от врага, который должен делать только то, что мы от него ждем.
— Мне тоже это не нравится, но вы можете предложить что-нибудь другое?
— Нет, сэр.
— Тогда выполняйте приказ, мистер Слейтер. Двигайтесь на Алланспорт.
— Есть, сэр.
Контролировать линию фронта было нелегко. Мои солдаты растянулись поперек всей долины, причем главные силы шли на левом фланге вдоль реки. Местность открытая, невысокие пологие холмы с живыми изгородями и эвкалиптами, посаженными для защиты от ветра. Поля недавно сжали и на стерню выпустили свиней. Поля влажные, но мы шли неплотно и не причиняли им вреда.
Через большие промежутки попадались дома фермеров. Все это были крупные хозяйства. Самое маленькое — не меньше квадратного километра, а многие гораздо больше. Очень много земли оставалось необработанной. Дома, каменные и земляные, частично уходили под землю, построенные как небольшие крепости. У некоторых стены проломлены взрывами.
Со мной был Гарри Ситон. Когда мы подходили к ферме, он старался убедить владельца, его детей и родственников присоединиться к нам. Если те соглашались, он отправлял их к растущему отряду на правом фланге.
— Мне кое-что непонятно, — сказал я Ситону. — Конечно, у вас большие семьи, и все работают, но как вы обрабатываете столько земли? На последней ферме было по крайней мере пятьсот гектаров.
— Здесь очень сложная картина выпадения дождей, — ответил Ситон. — Половину времени здесь болота, другую — засуха. Единственное удобрение — навоз. Нам приходится много земли оставлять невозделанной или сажать бобовые, а потом их запахивать.
— Но
— Ну, у нас есть наемные работники. В основном осужденные. Эти сволочи при первой же возможности присоединяются к Ассоциации. Я у вас тоже кое-что спрошу, лейтенант.
— Что именно?
— Ваши люди боятся умереть от голода? Никогда ничего подобного не видел: они хватают все, что могут отыскать. — Он показал на одного солдата роты Б прямо передо мной. Не очень высокий солдат, из карманов торчат три курицы, несколько початков и бутылка, которую он где-то нашел. А в ранце выпуклости, которые невозможно объяснить обычным снаряжением. К тому же он умудрился к шлему прицепить дрова, так что сзади его шлема совсем не видно. — Настоящая саранча, — сказал Ситон.
— Тут я ничего не могу сделать, — ответил я. — Я не могу одновременно быть повсюду, а морские пехотинцы считают все, что не спрятано и не заперто и за чем не присматривают, своей добычей. Теперь они несколько дней будут хорошо питаться — забудут жирный рис и обезьянье мясо. — Я не стал добавлять, что если он считает положение скверным сейчас, когда войска только выступили навстречу противнику, то придет в ужас, завидев их после нескольких недель, проведенных в поле.
Впереди послышались выстрелы.
— Началось, — сказал я. — Сколько ферм впереди еще населены вашими людьми?
— Так близко к Алланспорту немного. В городе почти исключительно люди Ассоциации. Или проклятые коллаборационисты, что одно и то же. Вероятно, поэтому город не уничтожили. Их намного больше эскорта вашего губернатора.
— Да. — Это меня беспокоило. Почему отряды Ассоциации просто не вошли в город и не захватили губернатора Суэйла? Как сказал Ситон, с Суэйлом только небольшое количество милиции, однако в осаде наступило равновесие. Как будто на самом деле разбойники не хотели захватить его.
Конечно, в любом случае, у них возникли бы проблемы. Если они убьют губернатора, командовать будет полковник Харрингтон. Я предполагал, что у Ассоциации есть друзья в Гармонии, возможно, в самом дворце. Несомненно, у них несколько источников информации. И они знают, что с Харрингтоном будет гораздо труднее иметь дело, чем с Суэйлом.
По мере приближения к Алланспорту сопротивление усиливалось. Солдаты Ассоциации были вооружены гораздо лучше, чем мы считали. У них были мортиры, легкая артиллерия и много боеприпасов для того и другого.
Дважды мы едва не лишились вертолетов. Я послал их вперед для огневой поддержки наступающей пехоты. Оказалось, что у солдат Ассоциации есть самонаводящиеся ракеты, и единственная причина, из-за которой они не сбили вертолеты, была в том, что они слишком торопились: выпускали ракету, когда у вертолета еще оставалась возможность маневра. Пришлось их отозвать. Для разведки я еще могу их использовать, но не стану рисковать ими в бою.
Одну за другой мы подавляли батареи Ассоциации. Оружия там много, но электроника дрянь. Противоартиллерийский огонь жалок. После нескольких выстрелов наш радар нащупывал их пушки, и мы заставляли их замолчать.