Легион призраков
Шрифт:
— Благодарю вас, ваше величество, — пролепетала Камила. — Я ни на что не жалуюсь.
Она густо покраснела. Все мысли Дайена сосредоточились сейчас лишь на том, чтобы не сказать ничего лишнего. Он снова повернулся к Астарте.
Астарта, однако, держалась отчужденно. Глядя куда-то в другой конец зала мимо Дайена, она вела себя как чужой человек, нечаянно оказавшийся в обществе двоих близких друзей третьим лишним. Дайен снова прикоснулся к ее руке, чтобы привлечь ее внимание, но Астарта никак не отозвалась на это прикосновение.
— Мадам, — сказал он,
— Вам не в чем упрекать себя, сир, — тихо сказала Астарта. — Вы ни в чем не виноваты.
Нет, ему было в чем упрекнуть себя, он чувствовал себя виноватым и сознавал, что все больше и больше роняет свое королевское достоинство именно в то время, когда ему как никогда раньше необходимо оставаться королем.
— Я ваш пленник, — повернулся Дайен к Флэйму. — Отпустите Ее величество и принцессу. Они вам больше не нужны.
Флэйм, улыбаясь, встал между Дайеном и Астартой. В одну руку принц взял руку Астарты, в другую — руку Дайена.
— И думать об этом не хочу, — сказал он. — Все наше семейство теперь в сборе. И мы долго не расстанемся, надеюсь. Прошу вас, пусть все сядут, кузен Дайен.
Выпустив из своих рук руки Астарты и Дайена, Флэйм пододвинул королю кресло, поставив его поближе к огню.
— Никто не может сидеть, пока вы стоите, кузен. Вы ведь нас все время стоять не заставите?
— Чего вы хотите от меня? — спросил Дайен. Он по-прежнему оставался на ногах и, хотя старался скрыть свой гнев, это не очень удавалось ему. — Давайте кончим этот нелепый фарс. Вы силой доставили меня сюда. Вы похитили мою жену. Вы убийца. По вашей вине погибли люди в храме Богини и на тех аванпостах, на которые вы совершили нападение. Чего вы хотите?
— О, какая превосходная речь! — оживился Флэйм. — Хотел бы я сравняться с вами в этом искусстве! Нет-нет, дорогой кузен, я говорю это искренне. Мне так мало приходилось общаться с обширной аудиторией. Я слишком неофициален. Мне необходимо научиться играть роль короля, оставаться в этой роли в любую минуту. Хотя, — добавил он, украдкой взглянув на Камилу, — может быть, и не в любую.
Камила покраснела и отвернулась. Дайен порывался ответить Флэйму, но счел за лучшее не усугублять положения и промолчал.
— Ну-ну! — обезоруживающе засмеялся Флэйм. — Не сердитесь, кузен. Мы все тут взрослые. Не вы первый. У других королей тоже бывали любовницы. И никто не осуждал их за это. И если вы настаиваете на том, чтобы мы стояли, кузен, что ж, в таком случае мы все будем стоять, хоть это и нелегко для тех из нас, кто достиг почтенного возраста. — Флэйм бросил взгляд на Гарта Панту и Дерека Сагана. — И Ее величество тоже испытывает неудобство, она чувствует себя неважно, мне кажется.
— Нет, уверяю вас, со мной все в порядке, — быстро возразила Астарта и, не опираясь больше на подлокотник кресла, выпрямилась.
Дайен помог Астарте сесть и сел сам. Остальные гости последовали примеру короля, казавшегося застывшим в своем кресле.
Такая же — или похожая — мысль пришла, видимо, и в голову Флэйма, который вдруг снова встал и устремил взгляд в другой конец зала.
— Прошу прощения, кузен, но здесь присутствует кое-кто еще, кого я забыл представить вам. Весьма рад, что вы присоединились к нашему обществу, леди Мейгри.
Изумленный Дайен вздрогнул. Ее не было здесь, конечно, никого не было там, куда смотрел Флэйм. «Уж не сумасшедший ли мой кузен», — подумал Дайен и взглянул на Сагана, темные глаза которого впились в колышущиеся тени. Словно Саган тщился взглядом сорвать их, как покров, чтобы увидеть ЕЕ…
— Вы уж простите моего принца, — сказал, смущенно посмеиваясь, Гарт Панта. — Он вообразил, что его посещают призраки.
— Но это так. Я ничего не выдумываю и с ума не сошел. Или сошел, а, кузен? Вы ведь тоже видели ее, правда? Лорд Саган сказал мне об этом. То-то же, Панта, не я один. Я даже слышал ее голос, — продолжал Флэйм. — О, нет, она говорила не со мной. Она обращалась к себе самой, я думаю. Панта относится к этому скептически, но он ученый, считающий себя скептиком по определению. Я отношусь к ее визитам с почтением. Она оказывает мне честь. Сначала я не узнал ее, за что, надеюсь, миледи простит меня, — добавил он, поклонившись в темноту. — Потом я вспомнил, где я слышал этот голос, такой звучный, глубокий и низкий для женщины. Однако я не знаю, зачем она является мне. Кто интересует ее? Мне хотелось бы думать, что я, но, может быть, не стоит льстить себя надеждой. Не могли бы вы, кузен, оказать мне любезность и вовлечь миледи в беседу?
Флэйм улыбаясь, снова сел. Трудно было понять, смеется ли он над гостями или над самим собой.
— Так о чем мы говорили? — взглянул Флэйм на Дайена. — Ах, да, вспомнил. Вы спросили меня, кузен, чего я хочу от вас. Отвечу. Я хочу быть королем. Только и всего. Я единственный наследник Амодиуса Старфайера, бывшего помазанником Божиим, когда он умер, и корона по праву принадлежит мне, а не сыну младшего брата моего отца.
— Вы ошибаетесь. У вас нет прав на престол, — спокойно ответил Дайен. — И сами знаете это. Вы внебрачный сын Амодиуса Старфайера, родившийся в результате кровосмешения. Таких прав на престол, как ваши, не признает никто во всей галактике.
— Если подходить к делу так, как вы, то, конечно, никто не признает, — согласился Флэйм, простодушно улыбнувшись. — Но, как я уже сказал, мы все тут взрослые люди. А взрослые хорошо осознают, что их дети не подготовлены к пониманию и преодолению грубой реальности жизни. Оттого-то мы и скрываем от детей неприятную правду. Мы отгораживаем их от реальности мелкой ложью, чтобы не поколебать их наивной веры в нас. Моя мать не была сестрой короля. И мое появление на свет было законным. И вы, дорогой кузен, не состоите в предосудительной любовной связи с дочерью одного своего старого друга.