Легион смертников
Шрифт:
Макрон, прищурившись, мрачно поглядел на него.
— Аякс мне вовсе не приятель, командир, — сказал он.
— Это фигура речи, — отшутился Петроний.
Их прервал стук в дверь. Все трое обернулись. В комнату вошел часовой.
— Командир, привел того египтяшку из храма, о котором вы сказали, он снаружи.
Петроний вздрогнул:
— Солдат, я бы очень попросил, чтобы ты и твои сослуживцы более уважительно высказывались о гражданах нашей провинции.
— Командир? — моргнув, переспросил легионер.
— Египтяне, а не египтяшки, ага?
— Есть, командир.
— Отлично,
Катон поглядел на Макрона и резко выдохнул. Они ждали, когда же уцелевший при разгроме храма расскажет о происшедшем.
Глава 5
Хамед оказался рослым и крепким парнем. Его покрытая синяками голова была выбрита, но после нескольких дней без ухода покрылась темной щетиной. Чуть моложе Катона, с глубоко посаженными темными глазами и широким крючковатым носом, он был типичным египтянином. На нем была простенькая красная военная туника, которую ему, видимо, дали уже здесь, догадался Катон. Хамед стоял перед ними, босой, не кланяясь. Свободно говорил на греческом.
— Вы послали за мной, господин, — сказал он, ухитрившись произнести последнее слово со снисхождением.
— Действительно, — согласился губернатор. — Хотел бы, чтобы ты все рассказал этим двум офицерам.
— Зачем? Я уже дал показания, которые записал ваш писец. В этом нет необходимости, пустая трата времени.
— Незачем делать из этого великое дело, — хмуро сказал Макрон. — Просто будь хорошим парнем и изложи нам подробности.
Жрец оглядел Макрона с ног до головы.
— Позвольте спросить, с кем разговариваю?
Макрон развернул плечи:
— Центурион…
— Хватит! — вмешался Катон. — Ты здесь, чтобы отвечать на наши вопросы, а не задавать свои.
— Правда? А я думал, потому, что стал свидетелем нападения римлян на храм Изиды в Киркуте. Храм в руинах, а жрецы стали пищей стервятников. Я здесь, чтобы узнать, восторжествует ли справедливость. — Он сделал короткую паузу. — Если прибывшим из Рима знакомо это понятие. Пока что я чувствую себя пленником.
Макрон глянул на Катона и прошептал:
— Исполнен достоинства, глядите-ка. Если он и дальше хочет водить нас за нос, я с радостью возьмусь его допросить.
— Пока не надо, — тихо ответил Катон. — Давай поглядим, чего можно добиться более мягкими способами… — И повернулся к Хамеду: — Губернатор попросил нас присоединиться к расследованию происшествия. Мы прочли доклад, но я бы хотел услышать все от тебя лично. Это серьезно помогло бы нам в восстановлении справедливости, о которой ты сказал.
Молодой жрец удивленно поглядел на Катона, но кивнул:
— Хорошо. Я согласен сотрудничать на таких условиях.
— Какая прелесть, — пробурчал Макрон, но Катон предостерегающе глянул на него.
— Расскажи им то, что рассказал мне, Хамед, — сказал губернатор. — Будь добр.
— Хорошо. — Жрец ненадолго закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями: — Они пришли в последний час дня. Главный жрец как раз начал церемонию в честь ухода Ра в подземный мир. Старшие жрецы вышли на пристань у берега реки к алтарю. Младшие,
— Они были одеты по форме? — спросил Катон. — Так, как я?
— На них были туники, но белые. Мечи, щиты и шлемы такие, как у ауксилариев.
— Значит, морская пехота, — сказал Макрон. — Согласуется с тем, что нам известно.
Катон кивнул:
— Продолжай. Что происходило дальше?
— Они окружили нас и заставили собраться на ковчеге, посвященном Ра, мудрейшему и милосердному, — ответил Хамед, снова сложив руки и склонив голову при упоминании бога. — Всех, кроме главного жреца. Они отвели его в сторону, чтобы их командир о чем-то его расспросил. Он сошел на берег последним.
— Можешь описать его нам? — спокойно спросил Катон, игнорируя резкий взгляд, брошенный на него Петронием.
Хамед нахмурился:
— Рослый, мускулистый. Карие глаза. Больше похож на грека, чем на римлянина, но в Египте это обычное дело. Пластинчатый доспех, шлем с гребнем и синий плащ. Меч точно такой же, как у всех вас.
— Значит, ты видел его вблизи, так?
— Да, я был рядом, когда он расспрашивал главного жреца.
— Если его снова увидишь, то узнаешь в лицо?
— Уверен в этом.
— Отлично, — сказал Катон. — Будь добр, продолжай.
Хамед кивнул:
— Он сказал жрецу, что действует по приказу губернатора Александрии. Объявил, что издан новый указ — о конфискации всего золота и серебра, хранящегося в храмах. Потребовал, чтобы главный жрец отвел его в сокровищницу. Тот отказался. Очень разгневался. Сказал офицеру, чтобы тот увел своих солдат из храма, со священной земли. Вместо этого офицер приказал солдатам привести одного из младших жрецов, обнажил меч и обезглавил его. Снова спросил главного жреца, где сокровищница. Не получив ответа, убил еще одного из наших. Убивал одного за другим, пока главный жрец не заговорил. Проклиная римлян, он отвел офицера в сокровищницу. Римляне заставили четверых из нас отнести корзины с золотыми и серебряными монетами на корабль. Когда мы закончили, офицер принялся убивать всех жрецов, начав с главного. — Хамед на мгновение умолк. — Кровь стекала в Нил по ступеням… — дрожащим голосом сказал он.
— Тебе удалось сбежать? — спросил Катон. — Или спрятаться?
— Нет. Я слишком испугался, чтобы что-то сделать. Думаю, там были все жрецы. Я вдруг понял, что остался в живых один. Он подошел ко мне, близко, ближе, чем вы сейчас. Некоторое время молча смотрел на меня. Я был уверен, что он убьет меня, и повернулся лицом к западу, чтобы вознести последнюю молитву Ра, мудрейшему и милосердному…
— Да, хорошо, — перебил его Макрон. — Думаю, это понятно. Что было дальше?
Хамед бросил короткий гневный взгляд на центуриона.