Легион Видесса
Шрифт:
Но не здесь и не сейчас. Несчастные животные, лежавшие там, где застигла их смерть, были зрелищем даже более горестным, чем павшие на поле боя воины. У животных нет выбора. Они не имеют ни одного шанса уйти от злой судьбы. А судьба их оказалась жестокой, невероятно жестокой. Трупы изрезаны, в большие раны втерта грязь, чтобы испортить мясо. Шкуры облиты каким-то вонючим маслом, чтобы и их нельзя было использовать. Клан Таргитая не сумел бы найти применения заколотым животным даже в том случае, если бы обнаружил их через час после бойни.
Сын
– Должно быть, они сошли с ума или заболели бешенством, как собаки! – вырвалось у него.
Вождь ответил печально:
– Хотел бы я, чтобы ты был прав, сынок. Это работа Варатеша. Он хочет запугать меня. Чтобы я пожалел, что мы взяли к себе чужеземца.
Он мотнул головой в сторону Виридовикса. Этот жест был общим у отца и сына.
Холодная жестокость, которую увидел здесь кельт, вызвала у него иное воспоминание: тело убитого часового у стен Видесса во время осады столицы. Тогда легионеры вместе с Туризином Гавром пытались выбить из города узурпаторов Сфранцезов. Изуродованное тело Дукицеза, кроме прочих увечий, несло на себе еще одну примету. Имя, вырезанное на лбу ножом: «Ршава». Потребовалась простая перестановка букв, чтобы прочитать имя c!fk…
– Авшар. Это дело рук Авшара, – сказал кельт. – Я пытался рассказать тебе о нем раньше, но ты не слушал меня. Свидетели боги, не могу винить тебя за это! Ты еще не встречался с ним. Выслушай меня теперь!
Путая хаморские и видессианские слова, кельт поведал Таргитаю обо всем, что знал: о Дукицезе, о поединке князя-колдуна со Скавром в первые дни жизни римлян в столице, о битве под Марагхой, о том, что случилось после битвы, о голове Маврикия, о Тронной Палате и колдовстве Авшара, сделавшем бандитов неуязвимыми для стали…
Грязь и жестокость последнего поступка потрясли кочевников.
– Он сотворил чары, изувечив и убив женщину? – переспросил Таргитай, как бы сомневаясь в том, что понял правильно. Казалось, вождь не верит своим ушам.
– И ее нерожденное дитя, вырванное из чрева матери, – подтвердил кельт.
Кочевник содрогнулся. Резня скота вызвала у него холодную ненависть. Но теперь он понял, что столкнулся со злодеянием, хуже которого помыслить было невозможно.
Батбайян закричал:
– Так избавимся же от него! Спалим его в шатре, а заодно и всех его прихвостней!
Глядя на павшее стадо и думая о словах Виридовикса, которые все еще звучали в ушах, хаморы согласно зашумели:
– Смерть ублюдку!
Наконец Таргитай тоже сказал «да», но очень тихо. Там, где его люди видели только ужас, он увидел могущество.
– Да, – сказал вождь и добавил: – Если сумеем. – Он мрачно поглядел на Виридовикса. – Вижу, настало время поднимать кланы на Варатеша и этого твоего Авшара.
– Давно пора, – тут же согласился Виридовикс.
Батбайян яростно кивнул.
Но,
– Ты – из Видесса, чужеземец, там каган… э-э… император, он говорит людям: «Делайте так» – и они делают так. Иначе – теряют голову. В степях все не так. Хорошо. Я пойду к Ариапиту из клана Реки Огл, я пойду к Анакару из клана Пятнистых Котов, я пойду к Кробузу из клана Прыгающих Козлов. Я скажу им: надо подстричь шерсть у Варатеша. Сделаем вместе! Они спросят сразу: «Кто поведет людей?» Я скажу: «Я поведу людей». Они скажут: «Вот Таргитай, он хочет бросить волчью шкуру своего клана до Королевского Клана!» Никто не станет со мной разговаривать больше.
– До Королевского Клана? – переспросил кельт.
– А, не знаешь… Иногда один клан становится сильнее всех. Правит всей степью – иногда долго, иногда целую человеческую жизнь. Потом другие кланы сбрасывают иго его власти. – В глазах Таргитая затеплился жадный огонь. – Каждый каган мечтает основать Королевский Клан. Страшно, если сосед опередит тебя. Все следят друг за другом, чтобы никто не стал слишком сильным.
– Вот оно что…
Виридовикс ступил на знакомую почву. В Галлии, до прихода римлян, племена постоянно враждовали из-за главенства, вступая в схватки и плетя заговоры друг против друга. Клан эдуи прочно удерживал главенствующее положение в Галин, пока племена секванов и юбов с Рейна не объединились…
Глаза кельта засияли зеленым огнем, он хлопнул в ладоши и громко вскрикнул от радости.
От неожиданности Таргитай резко повернулся к нему, хватаясь за меч.
– Ну а если ты скажешь этому старому Карабузу и его Пятнистым Хомякам, что Варатеш хочет основать Королевский Клак? Посадить над степью своих бандитов? Ведь это, кстати, правда. Карабуз скорее из кожи "k"%`-%bao, чем допустит такое!
Кельт почти слышал, как мысли лихорадочно затопотали в голове у вождя. Наконец Таргитай взглянул на своего сына. Батбайян уставился на Виридовикса со смешанным выражением изумления и восхищения. Этого юношу еще можно удивить вещами, до которых он сам бы никогда не додумался.
– Хм, – сказал наконец Таргитай.
Кельт понял, что победил.
– Поведи людей, отец, – воскликнул Батбайян, – и ты сам станешь великим королевским каганом!
– Я? Чепуха! – ворчливо ответил Таргитай. Но Виридовикс видел, как эта мысль уже мелькнула в глазах вождя – прежде чем сын выразил ее словами. Кельт только усмехнулся.
Подцепив ножом последний кусочек тушеной зайчатины, Дизабул громко зачавкал – в степи это считалось признаком хорошего тона. На коленях у него лежала миска из проваренной кожи. После такой обработки кожа становилась жесткой, как камень.