Легион. Смертельный удар
Шрифт:
Не успел корабль взять еще правее, уходя от приближавшейся с кормы триеры, как над головой Ларина просвистело ядро из баллисты. Адмирал пригляделся, — греки, обосновавшиеся на башне, решили дать отпор скифам. Но баллиста здесь был всего одна, и Леха даже рассмеялся этой жалкой попытке остановить его корабль, — видно, греки никак не рассчитывали на столь быстрый прорыв обороны. Запрудившие все подступы вокруг этого места пехотинцы, уже выстроились в некое подобие фаланги по обоим берегам, видя, что орудия квинкеремы молчат, да и сам корабль объят пожаром.
— Давай, давай! — процедил Ларин сквозь зубы, поторапливая гребцов и рулевого. — Еще чуток — и пробьемся!
Он обернулся назад, не обращая внимания
Но подробностей Ларин уже не видел. Берег и линия бирем, перегородившая протоку, приближались. Со страшным грохотом горящий скифский корабль ударился в нее и, подмяв под себя первые корабли, заполз на вторую линию, где со скрипом остановился в каких-то пяти метрах от свободной воды. Несколько обгорелых брусьев упало на соседние лодки, разбросав повсюду тлеющие головешки.
— Отлично, — проговорил Ларин, выхватывая меч и поднимая щит, — остальное сделает огонь. А нам пора потрудиться на берегу. За мной солдаты! Каранадис, держись рядом!
Глава пятая
Юлия и Бодастарт
— Хвала богам, прорвались, — выдохнул Могадор, уперевшись руками в носовое ограждение.
Чайка молча кивнул, рассматривая открывшуюся панораму города. С борта квинкеремы, которая направилась к одному из дальних пирсов, чтобы пришвартоваться, Федор заметил суматоху, царившую в городе. Вернее, той его части, которая непосредственно прилегала к бухте. Слева по борту за насыпным молом, где располагалась торговая гавань, виднелось множество лодок и «круглых» торговых кораблей. Три судна ошвартовались буквально на глазах Чайки, миновав спасительные ворота незадолго до посланцев Сицилии. Впрочем, паники никакой не было. На большинстве «торговцев» шла обычная разгрузка и погрузка товаров. Вереницы рабов выстроились от складов к низким округлым бортам, перетаскивая туда и обратно тюки с зерном и амфоры с вином и маслом. И даже начавшийся грохот приступа, казалось, не изменил пока хода событий.
Наметанным глазом Чайка заметил, что большинство торговых кораблей были собственно карфагенскими, несколько судов принадлежали египтянам и еще каким-то представителям африканских или островных территорий, а вот о греках теперь не было и речи. Не считая жителей Сиракуз, конечно. «Интересно, — промелькнуло в мозгу у Чайки, — кто же теперь будет считаться карфагенскими купцами, наши торговые люди или те?»
Впрочем, этот вопрос был далеко не главным из тех, что волновал командира двадцатой хилиархии. Оторвав взгляд от торговых пирсов и складов, Федор скользнул им по военной гавани. Несмотря на явное нападение, дремавшие у пирсов грозные военные корабли тоже не торопились принять бой в открытом море. На первый взгляд их здесь было ничуть не меньше, чем римлян, а, скорее всего, больше. Но лишь у четырех крайних квинкерем Чайка пока заметил какое-то шевеление, похожее на ответную военную активность. Там, на до боли знакомой каменной пристани, выстроились морпехи в темно-синих панцирях, готовясь взойти на корабли. Позади них из казарм строем выходили еще несколько спейр, направляясь к другим кораблям.
— Скажи рулевому, чтобы взял левее, — приказал Могадор выросшему рядом с ним офицеру, — будем приставать вон там.
Проследив за указующим перстом капитана, Федор понял, что корабль из Сицилии ожидают почти на самом краю военной гавани, где столпилось несколько фигурок —
Сам Могадор и другие офицеры на Сицилии продолжали называть его по-прежнему просто главнокомандующим. Это означало, что Ганнибал не торопился с заявлениями, и Чайка его понимал. Объявлять себя суверенным правителем, на его взгляд, следовало на фоне громких военных успехов, а таких за последнее время было не много. Вот если бы захватить Рим или сам Карфаген… Впрочем, — выбор сделан. И того, что должно было свершиться, уже было не отвратить.
— Да и не мое это дело, — пробормотал Федор вслух, привычно отгоняя глубокие мысли, — угадывать промысел богов.
Он осекся на полуслове и посмотрел в сторону Могадора, но капитан уже направился обратно на корму, отдавая по ходу дела какие-то распоряжения и осматривая повреждения. Подвергшись обстрелу римских баллист, квинкерема серьезно пострадала в бою, но все разрушения приходились на верхнюю палубу. Крупных пробоин в бортах не было, и после небольшого ремонта она вполне могла вступить в сражение.
— Прощай, — коротко бросил Федор капитану, первым направившись по сходням вниз, когда огромный корабль со скрипом притерся к пирсу, — ты отлично воюешь.
— Кто знает, — ухмыльнулся Могадор, скрестив руки на груди своего доспеха, — может быть, еще свидимся.
— Все в руках богов, — кивнул Федор, которому нравился этот боевой капитан, — и, конечно, Ганнибала. Хочу успеть к нему до того, как он отправится в очередной поход.
— Интересно, что за весть ты ему привез? — проговорил уже в спину Федору сицилиец. — Раз так спешишь.
Но Чайка больше не обернулся и не ответил. Он зашагал вниз, застучав подкованными подошвами башмаков по доскам деревянного настила. Федор и сам не знал еще, как назвать эти вести. На хорошие они не тянули, а быть вестником, приносящим плохие новости, не очень хотелось. Впрочем, выбора у него теперь не было. «Сначала к Юлии, а там будь что будет», — решил бравый командир хилиархии.
Уверенным шагом он прошел мимо удивленных чиновников, не обратив на них никакого внимания и не выказав особого почтения. Скользнув по лицам, Федор решил, что никого из них не знает и не стал выяснять, зачем они здесь собрались. Явно не его встречать.
Пройдя мимо них, Чайка направился к выходу из военной гавани, где был вынужден назвать себя начальнику караула из морпехов. Тот отлично знал героя римской кампании и даже был наслышан о том, что Федор отплыл куда-то в сторону Испании.
— С возвращением, — ухмыльнулся офицер, оглядывая единственный потрепанный корабль, возвышавшийся за спиной Чайки. Видимо, он также помнил, что отплывало из Тарента таких кораблей великое множество. Целый караван, который сгинул где-то за морями. И заранее посочувствовал Чайке, не выглядевшему триумфатором. Впрочем, Федор не выглядел и побитым, а потому не нуждался в сочувствии нижестоящих офицеров.
— Ганнибал в городе? — поинтересовался он.
— Да, — кивнул офицер, — говорят, с утра был в своем дворце. А что это за суматоха началась у нашей гавани?