Легионеры космоса

Уильямсон Джек

В два раза старше Эрика Ульмара и в два раза превосходящий его весом, Адам Ульмар был столь же красив, как и его племянник. Прямой, с квадратными плечами, он носил обычную форму Легиона без знаков отличия. В лице его была спокойная сила, нос крупный, рот мягкий. Глубоко посаженные синие глаза контрастировали довольно резко с девичьей вялостью узкого лица Эрика. Его длинные волосы, почти белые, были для него почти такой же характерной чертой, как и золотистые волнистые локоны для Эрика.

Джон Стар, к своему удивлению, почувствовал немедленную приязнь к этому человеку одной с ним

крови, столь щедрого к своему неведомому родственнику, но теперь, похоже, предателю Легиона, которым он командовал.

– Командор, это люди, - кратко сообщил Мадлок, - которые потеряли АККА.

Адам Ульмар взглянул на них без удивления, на его выразительном лице блуждала слабая улыбка.

– Так это вы охраняли Аладори Антар?
– спросил он, голос его был хорошо поставлен и приятен.
– Ваши имена?

Джон Стар назвал своих спутников.

– А я Джон Ульмар.

Вновь улыбнувшись, Адам Ульмар встал из-за стола.

– Джон Ульмар? Надо думать, мой родственник?

– Я тоже так считаю.

Он стоял, не улыбаясь.

Адам Ульмар обошел вокруг стола, чтобы приветствовать его с теплой вежливостью.

– Мы поговорим наедине, Джон, - сказал он и кивнул Мадлоку, который удалился вместе с остальными.

После этого он повернулся к Джону Стару и сказал радушно:

– Приветствую тебя, Джон. Мне бы хотелось встретиться с тобой пораньше и при иных обстоятельствах. Академия Легиона дала тебе замечательную характеристику. Я задумал для тебя карьеру тоже замечательную.

Джон Стар, оставшись стоять с напряженным лицом, сказал жестоко:

– Надо думать, мне следует поблагодарить вас, командор Ульмар, за мое образование и направление в Легион. Несколько дней назад я сделал бы это с большой радостью. Сейчас же мне кажется, что меня обманули и превратили в инструмент.

– Я бы не сказал этого, Джон, - мягко возразил Адам Ульмар.
– Это верно, что события пошли не так, как я запланировал. Эрик взял на себя слишком многое. Однако я направил тебя под его непосредственное начало. Я собирался…

– Под начало Эрика!
– горячо воскликнул Джон Стар.
– Предателя! А я-то просто боготворил его, не зная, кто он. Выполняя его приказы, я предал Легион и Зеленый Холл.

– Предатель - слишком грубое слово, Джон, для политических разногласий.

– Политические разногласия!
– Голос Джона Стара срывался от ярости.
– Вы признаете, что нарушили свой долг офицера Легиона? Вы, сам командир Легиона?

Адам Ульмар тепло улыбался ему, его это забавляло.

– Разве ты не понимаешь, Джон, что я - самый богатый человек в Системе? Что я - самый могущественный и влиятельный? Разве тебе не приходит в голову, что быть сторонником Пурпурного Холла гораздо выгоднее, чем поддерживать демократию?

– Вы пытаетесь, сэр, сделать из меня предателя?

– Прошу тебя, Джон, не применяй этого слова. Форма правления, за которую я стою, санкционирована историей гораздо раньше, нежели твои глупые идеи о равенстве и демократии. И, в конце концов, Джон, ты же Ульмар. Если ты поймешь свое преимущество, я смогу дать тебе богатство, положение и власть, чего ты от своей нынешней непрактичной демократии никогда не добьешься.

–

Я этого не пойму.

Джон Стар по-прежнему стоял, напрягшись, перед столом. Адам Ульмар подошел к нему и настойчиво взял его за руку.

– Джон, - сказал он.
– Ты мне нравишься. Даже когда ты был очень маленьким - я не думаю, что ты помнишь, что мы встречались, - ты проявлял качества, которые мне по душе. Твоя храбрость и эта упрямая целеустремленность, которая нам сейчас так мешает, - это то, чем не может похвастаться мой племянник.

Я заинтересован в твоей карьере. Я участвовал в ней гораздо больше, чем ты думаешь. Твое продвижение в Академии, все, что ты сделал, было под моим пристальным наблюдением.

У меня нет сына, Джон. А семья Ульмаров не очень велика. Только Эрик, сын моего несчастного старшего брата, ты и я. Эрик на двенадцать лет старше тебя, Джон. Он был избалован в детстве. Ему всегда говорили, что однажды он может стать императором. Он испортился. И мне не совсем нравятся результаты, Джон. Эрик слаб. Он твердолоб и коварен. Этот союз с существами планеты Убегающей Звезды - это прием труса. Он пошел на него без моего согласия. Потому что боялся, что мои планы восстания потерпят провал.

Мне крайне не нравится результат, Джон.

Что же касается тебя, то я устроил тебя в Академию, не сообщая тебе о своем высоком положении. Я хотел, чтобы ты научился полагаться на себя, выработал характер, уверенность и храбрость.

Последнее событие, Джон, было чем-то вроде проверки. И оно доказало, надо думать, что ты обладаешь всем, на что я рассчитывал. Кроме того, ты мне нравишься.

– Да, - сказал холодно Джон Стар и замолчал.

– Империя будет восстановлена. Ничто не сможет остановить нас, Джон. Зеленый Холл обречен. Однако я не хочу ставить на это место слабого человека. Ульмары - старая фамилия, гордая фамилия, Джон. Наши предки заплатили за Империю кровью, трудом и мозгами. Я не хочу, чтобы наше имя было опозорено, а такой человек, как Эрик, может опозорить его.

– Вы хотите сказать… - закричал пораженный Джон Стар.
– Вы хотите сказать, что я…

– Именно, мой мальчик.
– Адам Ульмар улыбался, его приятное, гордое, выразительное лицо светилось надеждой.
– Я не хочу, чтобы Эрик Ульмар был Императором Солнца, когда Зеленый Холл будет низложен. Новым императором будешь ты.

Джон Стар стоял, не шевелясь, молча глядя в красивое сильное лицо с короной белоснежных волос.

– Да, ты будешь императором, Джон, - мягко повторил Адам Ульмар, ласково улыбаясь.

– Ты подходишь гораздо лучше, чем Эрик, ты на прямом пути к цели. Я получил подтверждение.

Джон Стар встряхнул руками и сделал шаг назад, недоверчиво смеясь.

– В чем дело, Джон?
– Высокий командор выглядел глубоко удивленным.
– Ты не…

– Нет!
– Джон справился с дыханием и добавил решительно:

– Я не хочу быть императором. Если бы даже я стал императором, я бы отрекся. Я бы восстановил Зеленый Холл.

Адам Ульмар медленно вернулся за стол и тяжело, устало сел. Долгое время он безмолвно сидел, глядя на напряженную решительную фигуру Джона Стара в хмурой задумчивости.