Легионеры космоса

Уильямсон Джек

– Это Пурпурные?

– Да. Как и думала Аладори. В их намерения входит восстановление Империи, и Эрик будет на троне.

Они вышли во двор, ярко освещенный полуденным солнцем. Жиль Хабибула стоял, вытянув перед собой толстые руки, и глядел в изумлении. Он помял пальцами тяжелую челюсть, похлопал себя по выпуклому брюху.

– Во имя жизни, дружище, - прохрипел он.
– Скажи мне, это не шутка? Неужели это тот самый смертельный день? А как же голодовка? Мои несчастные сапоги!

– Забудь о своем чреве, Жиль!
–

закричал Хал Самду, медлительный и спокойный великан. Он повернулся к Джону Стару, разгневанный, с красным лицом.

– Этот Эрик Ульмар.
– Он тяжело дышал, не в силах совладать с гневом.
– Он забрал Аладори, ты говоришь?

– Да. Я не знаю, куда.

– Мы выясним, куда. И вернем ее. А Эрика Ульмара…

– Конечно.
– Это был тихий и спокойный голос Джея Калама.
– Конечно, мы попытаемся спасти ее. Безопасность Системы требует этого, если не говорить о том, что мы в долгу перед Аладори. Первое, что от нас потребуется, - это выяснить, где она, - что будет непросто.

– Мы должны выбраться отсюда, - сказал Джон Стар.
– Здесь есть радио?

– Маленький ультракоротковолновый передатчик.

– Мы должны сообщить немедленно в штаб Легиона.

Джон Стар поморщился и горько добавил:

– Да, конечно, сообщить, какого дурака сделал из меня Эрик Ульмар.

– Не из тебя одного, - спокойно возразил Джей Калам; - И другие, рангом повыше, попались на его удочку. Иначе он сюда не попал бы. Ты мало что мог сделать. Единственная твоя вина - выполнение приказов. Забудь свои печали, давай исправлять причиненный ущерб.

– Пошли. Мы пошлем сообщение на базу, если они не разбили передатчик перед уходом.

Однако, маленький передатчик, помещавшийся в небольшой комнате в башне, был тщательно и полностью уничтожен. Лампы разбиты, конденсаторы превращены в бесформенный металл, батареи выпотрошены, провода разрезаны на кусочки.

– Разрушен, - сказал он.

– Мы должны его отремонтировать!
– закричал Джон Стар.

Но при всем своем оптимизме он вскоре должен был признать невозможность этой задачи.

– Тут делать нечего. Но кое-что должно быть. Корабль обеспечения.

– Не вернется в течение года. Он приходит редко, чтобы не привлекать внимания, - сказал Джей Калам.

– Но если наша станция будет хранить молчание, неужели они ничего не заподозрят?

– Мы связываемся только в крайних случаях. Передатчиком мы практически никогда не пользуемся. Сигналы можно перехватить, и станцию запеленговать. Мы полагались на абсолютную секретность, а также на саму АККА. И, конечно, Аладори не держала свое оружие наготове, опасаясь, что оно может быть выкрадено. Что и дало на этот раз возможность предателям захватить ее. Мы не были готовы к измене.

– А можно пройти пешком?

– Невозможно. В пустыне нет воды. Это одно из самых изолированных мест на Марсе. Нам не

нужны были случайные посетители.

– Но должно же быть кое-что…

– Мы должны поесть, дружище, - настаивал Жиль Хабибула.
– Пусть это даже самый смертельный день. Ничто так не ускоряет работу ума, как добрая еда. Хороший ужин, дружище, с бутылочкой старого вина, и ты вызволишь нас отсюда в эту же несчастную ночь.

И, действительно, когда он выпил бокал вина из замечательного погреба старого форта, на него нахлынуло вдохновение.

– У нас есть фонари!
– вскричал он.
– Мы должны установить их на полную мощность. Ничего, если в этом случае они скоро погаснут. Пошлем сигнал бедствия. На темном фоне пустыни он будет хорошо виден из космоса.

– Попробуем, - согласился. Джек Калам.
– Может быть, заметят. Если даже не с крейсера Легиона, то все равно можно будет передать это сообщение по любой рации.

– Ага, дружище, что я тебе говорил! Что тебе говорил бедный старый Жиль Хабибула? Разве капелька вина не обострила твой ум?

Когда зеленое свечение погасло и холодная чистая марсианская ночь опустилась на красный ландшафт, Джон Стар стоял наготове на платформе северной башни, и его карманный фонарь был у него в руке. Несколько витков были убраны, чтобы в тысячу раз увеличить его яркость.

Он светил им в испещренную звездами ночь, снова и снова посылая кодированные сигналы бедствия, Фонарь обжигал ладони, и, когда электроды догорали, перегруженные витки погасли. Однако наготове с другим фонарем стоял Джей Калам, и его фонарь вспыхнул в ту же секунду. Он посылал безмолвный призыв о помощи.

Сейчас ему казалось невероятным, что сегодня утром на этой платформе рядом с ним стояла Аладори. Невероятным, ибо сейчас она затерялась где-то в черном водовороте космоса, возможно, в десяти миллионах миль от него. В сердце сидела боль. Он опять рисовал в воображении, как она стоит - стройная, изящная, ясно очерченная. Глаза серьезные, холодные, серые. Коричнево-золотистые волосы горят на солнце. Его решимость освободить ее была бы не меньшей, если бы она была просто частицей человечества, а не хранительницей бесценного сокровища Системы.

Спустя долгое время после полуночи погас последний фонарь. Затем до лимонно-зеленого рассвета они ждали на платформе, вглядываясь в испятнанный звездами пурпур, с вожделением ожидая, когда голубые сполохи дюз сообщат о появлении спускающегося корабля. Однако они не видели ничего, кроме слабо различимой искорки Фобоса, поднимающейся на западе и быстро переползающей к востоку.

Жиль Хабибула был рядом с ними. Он лежал на спине, мирно похрапывая. Он проснулся с рассветом и спустился на кухню. Неожиданно он закричал, что завтрак готов. Остальные уже были готовы в отчаянии покинуть башню, когда услышали рев дюз приземляющегося корабля.