Легионеры
Шрифт:
– У меня есть компетентный человек на этом поле.
– Хорошо, – сквозь зубы процедил Христов. – Тогда у меня к вам другой вопрос. Вы намерены действовать в одиночку?
– Выкиньте из головы мой образ со снайперской винтовкой в руке, – посоветовал Марк, – это не мой стиль. Если мы придем к соглашению, я буду работать с командой. Минимум пять человек.
– Ваши партнеры? – поинтересовался адвокат.
– Дело в том, что я их еще не знаю. Однажды я привлек к работе своего бывшего бойца. Его убили. С тех пор я предпочитаю работать с незнакомыми людьми. Часто симпатии мешают делу.
– Когда же вы успеете собрать команду... негодяев?
– Успею, не беспокойтесь. Процесс идет полным ходом. К тому же негодяев найти проще, это за хорошими людьми приходится вставать в очередь. Вам повезло. Вы в затылок очередному не дышали.
“Это он про себя, хорошего”, – догадался гость, вставая.
– Погодите, – остановил его Марковцев, – обговорим сумму моего гонорара.
– Хорошо... Сколько вы хотите за работу?
Сергей назвал.
Христов медленно опустился в кресло.
23
5 декабря, среда
Этот день напрашивался называться первым днем, положившим начало активным действиям. Ему не суждено было слететь оторванным листком календаря под ноги и встать в один ряд с тревожными и будто бесполезными буднями и выходными. Николай Гришин, приписывая одно из немногих совпадений на счет Марка, повторился в мыслях: “Случай ищет таких, как бывший подполковник спецназа Сергей Марковцев”. Хотя небольшой эпизод, случившийся два дня назад в приемной генерал-майора Латынина, пришелся на долю именно Николая.
Гришин стал невольным свидетелем телефонного разговора генерала при открытой двери кабинета. Неизвестный абонент обращался к Латынину с просьбой, а генерал голосом, в котором сквозило нетерпение, поторапливал собеседника: “За кого ты просишь?.. Это не ко мне, обращайся к Будникову... Ну хорошо, я сам поговорю с ним”.
Геннадий Будников возглавлял нищенский, согласно уставу, фонд содействия офицерам службы безопасности, вышедшим в запас. То есть пробовал устроить их на работу. На самом же деле присматривал ценные кадры, просил от них кое-какие услуги.
Правда, одно время Будников стоял во главе собственного дела и даже прослыл московским Биджетом Паколли – ремонт престижных квартир и офисных помещений. Причина, которая подвигла экс-полковника – прекрасного семьянина, любителя стабильности и нетерпимого к халатности – выйти на стройплощадку, лежала в его кратком откровении, которое попало на полосу одного из московских печатных изданий: дескать, он немного жалеет, что не пошел по стопам отца-строителя.
А мог бы пойти по стопам прадеда, который по молодости лет попал на каторгу. В то время, когда Николай Гришин выкупал заложников в Чечне, Будников проходил в качестве обвиняемого в присвоении крупной суммы путем мошенничества. Однако не попал на скамью подсудимых и даже не потратил на это ни копейки. Просто очередная махинация, в ходе которой следователь согласился прокомментировать некоторые детали следствия одному журналисту, то бишь человеку Будникова, – и неосторожный комментарий послужил предлогом вначале для замены следователя, а позже дело развалили окончательно.
Фонд служил наследственному зодчему прикрытием
Таким являлся и пятый член группы подрывников, арестованных в Питере, коренной москвич Павел Мячин, бывший офицер управления по борьбе с терроризмом и хороший знакомый Геннадия Алексеевича Будникова. Он проходил по делу как свидетель, однако полковник Гришин доподлинно установил его причастность к бандформированию. Может, Мячин и не устанавливал время на таймере, не нажимал на кнопку пульта дистанционного управления, не закладывал мин, но одно время сдавал преступникам свою московскую квартиру, зная, чем они занимаются, предлагал свои услуги в качестве водителя. Одним словом, старался на совесть.
Он в представлении Гришина как две капли походил на одного офицера российской армии, подонка, который вступил в преступный сговор с чеченскими бандитами. Одна из его встреч сопровождалась оперативной видеосъемкой, и оправданий офицеру не находилось. Он, продавая оружие, предостерегал “духов”: “Если будете стрелять, в меня не попадите”. И показал из-за укрытия месторасположение своего подразделения. И после добавил совершенно ужасающее, от чего волосы на голове снимавших оперативников пришли в движение: “Вон там солдаты ходят, их можете валить”.
Переквалифицироваться в ранг свидетелей Павлу Мячину, разумеется, помогли. Ну не может российский офицер службы безопасности быть причастным к чудовищным терактам, армейский офицер – пожалуйста. Где в данное время находится пятый член банды (ныне с подачи ФСБ – скрывающийся), со стопроцентной уверенностью мог сказать только Будников, ставший причастным к преступлениям не меньше своего протеже.
И это его секретарша ответила на звонок Латынина, чей голос за открытой дверью отчетливо доносился до Николая:
“Оля, кажется? Соедини меня с Геннадием Алексеевичем... Тогда передай, что к нему подойдет Игорь Михайлович Кормухин. Записала?.. Правильно, Кормухин... Скорее всего, послезавтра. Он предварительно позвонит. Пусть Геннадий Алексеевич примет его”.
Марк гнал машину по Варшавке в район Волхонки. Пять минут назад он услышал в телефонной трубке девичий голос, заученно и без единой паузы выпаливший:
– Фонд содействия ветеранам службы безопасности, здравствуйте, слушаю вас.
– Добрый день, – поздоровался Сергей. – Моя фамилия Кормухин. Я от Латынина Юрия Семеновича, он звонил вам позавчера. Посмотрите, пожалуйста.
Секретарше полковника ФСБ в отставке Геннадия Будникова незачем было сверяться с записями: беседу с Латыниным она запомнила наизусть. Ей даже показалось, что генерал слегка затянул разговор, словно заигрывал с ней.
– Я помню. Вы хотите встретиться с Геннадием Алексеевичем?
– Да. Через пятнадцать-двадцать минут, если это возможно.