Легионы праведных
Шрифт:
По городу выпустили только три ракеты, целью стало здание Совета Республики, которому этих трех ракет хватило, чтобы превратиться в ровную кучу обломков. Погибло почти двадцать человек, из них двое члены Совета, остальные вспомогательный персонал. Больше по Урошевацу и другим населенным пунктам ударов не не наносили. А вот Кэмп-Бондстилу досталась основная порция небесных даров.
Между всеми крупными поселками Республики и Урошевацам давно проложили телефонные линии под землей, так что связь в результате бомбардировок потеряли всего с двумя селами на севере, но в том, что ее в ближайшее время восстановят, Гектор не сомневался.
Сейчас он входил в число офицеров,
В Совете понимали, что авиационный удар будет направлен преимущественно по Кэмп-Бондстилу, поэтому за месяц до остановки реакторов оттуда эвакуировали практически все, что могло представлять ценность. Жаль расставаться с базой, ставшей колыбелью Революции, но оставлять даже в подземных хранилищах технику и запасы посчитали рискованным. И не зря. По первой же проверенной информации по базе ударили бетонобойными бомбами, для которых и несколько метров бетона не являлись помехой. Эвакуацию проводили скрытно, так как спутники и разведывательные дроны внешних днем и ночью контролировали все происходящее в Республике, а у них просто не имелось средств для борьбы с этими наблюдателями.
Разрушение же здания Совета Республики носило символическое значение, цель которого показать, что внешние могут дотянуться до нужных целей с феноменальной точностью и минимумом сопутствующих жертв.
Совет решил оставить в самых больших поселках на Территориях достаточно большие гарнизоны, с чем Гектор не согласился, но его голос не учли, и решение приняли. Гарнизонам подписали смертный приговор. Как только в Республику войдут наземные части внешних, то долбаный корм сразу же переметнется на их сторону и начнет атаку на солдат Республики. Конечно, это обойдется им очень дорого, но численное превосходство на стороне корма и внешних.
Как только завершилась бомбардировка, то через спутниковые телеканалы и в радиоэфире появились предложения добровольно сложить оружие, пройти процедуру «интеграции» и влиться в общую семью человечества. Под интеграцией подразумевалась стерилизация и временное помещение в карантинный лагерь, после которого можно получить гражданство какой-нибудь страны ЕС, подписать соглашение о запрете использования крови и доживать остатки своих дней в мире и комфорте. Только без детей, а если есть дети, то без внуков. В любом случае это смерть нации через два поколения. Любой разумный гражданин прекрасно понимал, что никакого будущего у его семьи в таком случае не будет. И за будущее им всем придется сражаться.
Гектор шел по длинному хорошо освещенному коридору подземного бункера в центре Урошеваца, о существовании которого не догадывались не только внешние, но и большинство жителей города. Члены Совета Республики предвидели, что однажды может начаться война с внешним миром и почти двадцать лет строили под городом подземные убежища с тоннелями и переходами, многие из которых имели выходы в различные городские районы и здания. Когда Гектор узнал о том, что такие работы ведутся уже полтора десятка лет, то сильно удивился, как удалось все это держать в секретности. Особенно в Урошеваце, где само понятие тайна звучало несколько насмешливо. Однако у Совета получилось не раскрыть эту информацию, так что сейчас руководство находилось глубоко под землей и под надежной защитой. Так глубоко, что никакая бомба не достанет. Центральный бункер с продублированными системами жизнеобеспечения и с запасами на три года для двухсот
Остальные подземные укрытия под городом находились гораздо ближе к поверхности, но могли свободно вместить тысяч сорок граждан, правда, с запасами провианта и всего остального для такой массы людей дела обстояли не очень радужно.
Гектор не мог понять и решения Совета спуститься в бункер. Ему показалось, что такая реакция на начавшуюся войну выглядит трусливой и не очень поддерживает моральный дух остальных граждан. Руководство спряталось под землей еще до того момента, как солдаты внешних пересекли Барьер.
Каждые сто метров в коридоре стояли пехотинцы с оружием и проверяли его допуск, что показалось ему тоже совершенно излишним: столько бессмысленных остановок в этом длинном и безжизненном месте. Гектор не любил подобные места. Он описал свою нелюбовь к замкнутым пространствам как клаустрофобия начальной стадии, но так как никогда не обращался к психологам с подобными жалобами, то не знал, насколько точный диагноз он сам себе поставил. Коридор вызывал у него не панику, но легкую тревогу. Даже в бомбоубежище, более тесном и темном, он не испытывал таких чувств, но в стандартном бомбоубежище от поверхности его отделяла всего несколько метров грунта, а здесь почти сотня метров породы над головой.
Его вызвали на какое-то срочное совещание. Гектор понимал, что теперь он не простой пехотинец, и даже не командир спецподразделения, а человек, в чьем распоряжении десять тысяч резервистов с оружием, несколько единиц бронетехники и массив с тридцатью тысячами женщин, детей и стариков. Но даже это понимание не помогало смириться с необходимостью идти на совещание в чертово подземелье.
Наконец коридор закончился, и он уперся в металлическую дверь, которую охраняли два солдата, с невозмутимым видом проверившие его карту допуска. Гектор почти минуту наблюдал за тем, как массивную дверь открывают, и не стал дожидаться завершения процесса — проскользнул внутрь, как только определил, что не зацепится ни за что выступающее.
Здесь он опять попал на проверку, так как оказался в небольшом помещении с установленным рентгеновским аппаратом, что заставило его вслух произнести ругательство, на которое реагировать никто не стал. Открылась еще одна дверь, и он попал в бункер.
Первым впечатлением стало разочарование: небольшое помещение с несколькими рядами кресел, как в самолете, плоские экраны на стенах, на которые выводились картинки с камер на поверхности, вдоль стены с левой стороны — пять или шесть компьютеров и ноутбуков, на экранах которых мелькали графики и диаграммы. Он насчитал сорок кресел: пять рядов на двадцать восемь мест, в середине имелся широкий проход. С правой стороны Гектор увидел несколько дверей, что означало наличие еще нескольких помещений. Стены, выкрашенные в голубой цвет, совсем не придавали спокойствия этому месту. Собравшиеся советники занимали ближайшие к нему кресла и о чем-то переговаривались. Его руку схватил и энергично затряс советник Ланкастер, являвшийся негласным руководителем Республики в данный момент, так как именно его группа составляла почти половину Совета.
— Майор Стоун, вы наконец-то добрались к нам, а то мы заждались.
— Простите, сэр, ваши люди искали меня в убежище, а я инспектировал вверенный мне сектор, когда поступил вызов на это совещание.
— Все понимаю, но вы вряд ли нашли бы вход сюда самостоятельно, так что пришлось отправить за вами нарочных.
— Ждали только меня, советник? — с большим удивлением спросил Гектор.
— Да.
— Мне думается, что могли бы начинать и без меня, советник, я не столь важная персона.