Легкие шаги в Океане
Шрифт:
– В чем дело? – испуганно спросила Лена, заметив, что он тормозит.
– Нужно уничтожить улики, – засмеялся Широков. – Надеюсь, ты не собираешься мне мешать?
«Мерседес» неуклюже съехал с дороги и остановился. Лена приоткрыла дверцу, и внутрь салона ворвался шум ливня. Широков подошел к перилам моста, бросил оружие вниз, в черную реку. Дождь заглушил всплеск.
– Вот и все…
– Ты весь мокрый, – сказала Лена, когда он вернулся. – Давай поменяем повязку.
Рана на плече была неглубокой, но
– Ерунда, – отмахнулся он. – Заживет. Едем домой?
Лена кивнула. Она чувствовала себя разбитой. Как получилось, что Казаков напал на них? Откуда он взялся в заброшенном парке, да еще поздно вечером? Неужели следил за ней? Почему-то набросился на Широкова. Приревновал, что ли?
Устроить засаду в развалинах, напасть с ножом, – странное поведение для педагога. Откуда Казаков узнал, что они туда поедут? Кто-то подсказал?
– Кидаться с ножом так не похоже на Вадима, – вырвалось у нее. – Не могу поверить, что он мертв…
– Порой не угадаешь, чего ждать от людей.
– Помнишь, я чуть не попала под твою машину? Мне потом пришло в голову, что это Вадим толкнул меня. В толпе мелькнуло его лицо.
– Он хотел убить тебя? – спросил Широков.
– Не знаю…
– Про труп в погребе ты знаешь, а почему Казаков хотел твоей смерти, не догадываешься!
– Ага… – уныло согласилась Лена. – Ну и что? Ты ведь тоже не можешь понять, кому понадобилось обстреливать твои заправки, нанимать киллера? Хотя на тебя работает и служба безопасности, и полиция, а я – сама по себе. Кстати, в этот раз Казаков напал на тебя, а не на меня.
– Я заметил.
Они сидели в машине, слыша, как барабанят по крыше струи дождя. Широкову очень хотелось выпить. Глоток коньяка мог бы его согреть.
– Нельзя, – покачала головой Лена. – Я не умею водить.
– Сам знаю, что нельзя…
Он заговорил о Пилине. Если верить экспертизе, Пилин был уже мертв, когда погиб Багиров. Кто тогда наведывался к Прокошиной под его личиной? Кто устроил потасовку на вокзале? Это очень запутывает дело.
– Может быть, Багирова и Пилина убил один и тот же человек? – предположила Лена.
Павел как-то странно посмотрел на нее. Рана его болела, повязка пропиталась кровью. Бинты и вату из аптечки они уже израсходовали.
– Поехали, надо заскочить в аптеку, – сказала Лена, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
– Один и тот же человек? – переспросил Широков.
– Скажи еще, что это я! – обиделась она. – Твой Марат меня подозревает. Он думает, будто я убила Граббе. Чушь! Старик мне нравился. Он умел рассказывать удивительные истории о старинных часах и обещал показать какую-то древнюю карту.
– Карту? – насторожился Широков. – Что за карта?
– Этого я уже не узнаю… – вздохнула Лена.
Широкова осенило, о какой карте идет речь.
– Карта царицы Клеопатры! –
Лена застыла, уставившись на него блестящими глазами.
– Как ты сказал? Клеопатра?..
Она надолго задумалась. Каким образом Клеопатра связана со смертью Граббе?
– Это месть фараона, – выпалила Лена. – Нельзя всуе тревожить их покой.
Широков на это только хмыкнул. Что она бормочет?
– Может, вы с Казаковым сообщники? – подозрительно прищурился он. – Парочка маньяков, готовая «замочить» кого угодно и где угодно. А я-то себе голову ломаю! Ищу на пустом месте глубокий смысл!
Лена не обратила на его слова внимания. В ее уме происходила напряженная работа: разрозненные детали, факты и догадки складывались, занимая различные положения относительно друг друга.
Наконец, ее лицо прояснилось, а губы расцвели в улыбке.
– Недавно мне приснилась Клеопатра, – доверительно прошептала Лена, повернувшись к Широкову. – В тончайшем одеянии из льна, с тяжелой короной на голове… ее веки, покрытые золотой краской, были опущены, а руки скрещены на груди. Царица сказала, что скоро передо мной откроется тайна моей судьбы, что мы с тобой связаны обетом, древнее, чем звезды на небе, и что… – она запнулась, но только на мгновение, – …ты будешь моим.
– Я?!
– Ты сомневаешься в пророчестве Клеопатры?
– Черт возьми! – возмутился Павел. – Это как же понимать?
– Дословно, – сверкнула глазами его спутница. – От судьбы не уйдешь.
В груди Широкова сладко встрепенулось и заныло сердце… туманные дали раскрыли перед ним свои объятия. Нескончаемые лабиринты переплелись в невообразимых пространствах… закручиваясь, подобно перламутровой раковине…
Лена обняла его за шею и поцеловала. Раньше она ни за что не решилась бы на подобное. Это жаркое московское лето неузнаваемо изменило их обоих. Они подошли к той черте, за которой что-то кончается. Как будто они заснули в городе, где родились и выросли, – а проснулись… в стране иллюзий, где прошлое зыбко, а будущее неразгадано…
– Что нас ожидает? – спросила Лена.
И Павел уже не удивился этому «нас». Не удивился он и тому, как она это произнесла, – словно их новая общая жизнь уже началась, под этим теплым ливнем, на этом ночном шоссе, у этого моста.
Он не помнил, как они доехали до дома, поднялись в его квартиру… За окнами продолжал шуметь дождь, стонала от ветра старая липа.
На ночном столике стояли апельсины и шампанское. Пахло слабыми духами Лены и кровью из раны Широкова. Они ничего не замечали, словно эта ночь любви была последней, невозвратной, неповторимой… как само дыхание жизни…