Легко и просто, или Кризис тридцати лет
Шрифт:
– Наша мама бешеная, – вдруг вымолвил муж и пожал плечами. Тут меня понесло ещё сильнее. Я терпеть не могу такие вот непедагогические реплики. Как можно так подрывать авторитет матери в глазах ребёнка.
– Замолчи, – шипела я на мужа, – выйди из комнаты. Я старалась шипеть тихо, но получалось очень даже громко. Юлька, чувствуя, что папа на её стороне, усиленно заливалась слезами. Меня это бесило. В воспитании оба родителя должны гнуть одну линию, ребёнок очень тонко чувствует противоречия. Хотя, закатывать истерику на глазах у ребёнка тоже не очень-то педагогично, но… Не знаю что «но», бесит меня всё. И муж бесит, и работа и отражение
Дальше – больше
Решила всё-таки сходить к невропатологу. Думала, посоветует мне какое-нибудь лёгенькое успокоительное. А то я сама себя уже не контролирую. Начинаю орать на пустом месте, понимаю, что орать не надо, а остановиться уже не могу. Словно накатывает что-то. А потом ещё полдня успокоиться не могу – злюсь, переживаю, и голова болит. Голова меня больше всего беспокоит, но о ней я врачу не скажу. Думаю, это на нервной почве (раньше это словосочетание было мне непонятно), вылечу нервишки, и всё пройдёт.
За талончиком бегала в перерыв, чтобы не вызвать подозрений, всё-таки не к терапевту иду и не к окулисту. Стыдно как-то: взрослая девочка с высшим образованием, а со своими нервами разобраться без помощи специалиста не могу.
Мы всей фирмой по страховке наблюдаемся в одной и той же поликлинике. Девушка, выдававшая мне талончик, произнесла странную фразу: «Вы тоже с головой? Всем офисом что-ли провериться решили?» Я ответила, что: «Да. С головой». Не буду же я тут всем рассказывать, что я нервнобольная. Над последней частью вопроса я размышлять не стала. Хотелось поскорее отделаться, вылечиться и забыть обо всём этом.
Вернулась в офис с талончиком как ни в чём ни бывало, пыталась улыбаться. Но пришла Вера и отругала весь отдел за невыполнение плана, а ещё за то, что директор-тиран, и за то, что она – Вера с давлением и гайморитом сидит на работе до десяти вечера. Ещё за то, что в прошлом году Светка из маркетинга курила на крыльце в присутствии какого-то Сальникова, а теперь этот Сальников едет к нам с проверкой.
Я слушала начальницу, жалея и ненавидя её одновременно. Вера, Вера в кого ты превратилась с этой работой? Семью забросила, за собой следить перестала. Когда ты в последний раз смотрелась в зеркало? Вера, у тебя седые корни волос. Когда ты в последний раз красила голову? Я удивляюсь, что ты ещё успеваешь её мыть. Да, гори она синим пламенем такая работа, из-за которой молодые девчонки седеют и разводятся с мужьями.
Закрывшись на складе, я достала маленькое зеркальце: корни моих волос пока, слава богу, не поседели, но отросли уже порядочно, брови выщипаны некачественно, под глазами мелкие морщинки. А ведь когда-то я была красавицей, меня останавливали на улице и предлагали сняться в рекламе, на обложку местного журнала, а однажды директор цирка прямо в троллейбусе предложил мне быть ведущей цирковых программ. Я даже три раза ходила на репетиции. А потом муж (на тот момент ещё не законный) запретил мне это – не хотел делить со зрителем мою красоту. Я не очень расстроилась, тогда казалось, что впереди вся жизнь, и всё ещё успеется. Было это… десять лет назад. Какой кошмар, счёт моим воспоминаниям пошёл на десятилетия. Скоро, шамкая беззубым ртом, я буду рассказывать внукам: «Помню, когда-то в сорок шестом…» И внукам будет казаться, что я такая же древняя, как черепаха Тортилла.
Слава Богу, вечером рассмешила Наташка:
– Иду я сегодня к остановке, – тоном, не предвещающим ничего плохого,
Мы с Наташкой хором смеёмся. Я весело, а Наташка грустно. Хотя я, всё-таки, тоже грустно… Смешная, конечно, история. Но…
Визит к нервопатологу или к невропатологу (думаю, скоро запомню)
– Вер, я задержусь с перерыва минут на двадцать, – предупредила я начальницу, – мне в магазин надо съездить.
На самом деле, у меня просто талончик к невропатологу на полвторого, но не буду же я Вере об этом говорить…
– Только постарайся поскорее, – соглашается Вера, а то Анька тоже на два часа на рынок отпросилась, а Алёны до сих пор нет, хотя говорила, что на десять минут опоздает.
– Постараюсь, – обещаю я, и иду в свой кабинет. Пустой Алёнкин стул печально отвёрнут от тёмного выключенного монитора. Рядом с этим «нерабочим рабочим местом» крутится Вовка-логист.
– Ты чего здесь? – наигранно недовольным тоном спрашиваю я. С Вовкой все так разговаривают, потому что он вечно лезет во все дыры. А вообще парень он весёлый и позитивный, всегда разрядит любую накалённую обстановку.
Сейчас Вовка, на удивление, молча, юркнул за дверь.
В час дня, так и не дождавшись Алёну, я иду в поликлинику, по дороге размышляя, на что буду жаловаться. Значит так: нервничаю часто, кричу на дочь и мужа, раздражаюсь на заказчиков, ненавижу свою работу. Что-то жалобы какие-то несерьёзные. Я же к обычному врачу иду в городскую поликлинику, а не к психоаналитику в частный кабинет. Наверное, всё же надо что-то сказать про головные боли. Хотя, в этом случае, мне назначат всякие томографии и УЗИ сосудов мозга, как Вере. И тогда я почувствую себя окончательно больной и старой.
Так, в раздумьях и подхожу к нужному кабинету. Чувствую, как кто-то хватает меня за локоть. Оборачиваюсь – Анька. Та, которая на пару часов отпросилась у Веры на рынок.
– Ты тоже сюда? – смеётся она, – Алёну по дороге не встретила? Она минут пять назад отсюда же вышла. Ты заходи в кабинет, там свободно. Я уже проверилась – заключение жду.
До меня начинают доходить вчерашние слова медсестры: «Вы тоже с головой? Всем офисом что-ли провериться решили?»
В другой ситуации это, наверное, было бы смешно. Но мне стало страшно. Страшно от того, что я стою под дверью врачебного кабинета (это с самого детства было для меня пыткой), и от того, что наш офис болен. Я работаю в безнадёжно больной компании. Разве организация, где каждая вторая сотрудница стоит на учёте у невропатолога, может называться здоровой?
– Я тоже к Вам, – пытаюсь шутить, входя в кабинет. Две наших девочки у Вас уже были сегодня.
– Да и мальчики Ваши к нам приходили, – улыбается докторша, – на что жалуетесь? Голова и нервы?
…….
Возвращаюсь в офис с пузырьком успокоительного. Анька уже на месте, сидит спиной к двери и закатывается со смеху, согнувшись пополам. На её столе стоит точно такой же, как у меня, начатый пузырёк. Я уже не вижу смысла что-то скрывать, демонстративно ставлю рядом с Анькиным лекарством своё и терпеливо жду пока коллега успокоится, но её задорный смех постепенно переходит в истерический.