Лёха

Берг Николай

А поговаривали, что отдел будут сокращать… И, вроде ж, не пил очень много, развезло-то непривычно. Лёха за свои 23 года, случалось, и напивался, но не так, чтоб в отключку и на улице дрыхать. Нет, что-то тут не так, видно выставленное вчера виски было неправильным… И ведь предупреждал сосед Валерка, что генеральный сотрудников любит подпаивать и что надо быть на стреме… Подпоит и смотрит, кто чего и как. Дринк-тест, будь оно все неладно. Мало того, что на работе гнобят, так еще и тут… И бухнуть-то спокойно нельзя. Да к слову и Валерик- тот еще фрукт. Не зря вчера подливал, очень может быть — неспроста. Если б еще не гудела непривычно башка, да тело так не ломило…

Лёха с омерзением сплюнул, получилось фигово — клейкая длинная слюна чуть не уделала футболку, как-то удалось увернуться. Во круто — вылезти похмельным и оплеванным, дальше ехать некуда. А начиналась эта сраная пати очень даже неплохо, и генеральному на глаза удалось попасться пару раз удачно и даже чокнуться с ним пластиковым стаканчиком и с девчонками из соседнего отдела Валерка, наконец, познакомил, зачетные девчонки, на них Лёха давно глаз положил. Но только глаз, так уж получалось, что в свои годы Лёха еще был

девственником, и с девчонками как-то у него не срасталось, вроде и не дурак, и так внешне ничего, но не то, что робел или как-то иначе, но все равно не получалось. Не — всякие петтинги — митинги несколько раз были, но не более чем. И не то, чтобы на девчонок не тянуло, но как-то так, не сильно. Может сидячая работа в офисе, то ли куча общения вконтакте, может компьютеры, а может и что еще, но как-то все не сходилось. А вчера Лёха раздухарился, завелся, почувствовал драйв и как-то само-собой познакомился с Валеркиной помощью сразу с двумя красотками из отдела маркетинга. Они обе были светло-русые, подтянутые, с отличными фигурками, только Лилька позадумчивее и грудастее, а Танька — смешливая и похудее, но и у нее и ножки и сиськи были ого! Валерка с Танькой раньше уже перепихнулся, но девчонка была легкомысленная, и это Валерку отпугнуло, а Лилька, как верная подруга Таньки, всякие поползновения Валерки отвергала с негодованием. Валерик так и предупредил, что если перепихнуться сразу же и потом несколько раз — то надо окучивать Таньку, а вот если серьезно — то Лильку и никак иначе, девки дружат крепко, возможно даже и лесбиянят, не исключено такое… В общем, дело шло отлично, правда Лёха до конца не решил еще, кого из красоток выбрать для дальнейшей охоты, но был фан и драйв и все шло отлично, девчонки завлекающе смеялись, сверкали глазами, Лёха был в ударе… Так, а что дальше-то было? Лёха с трудом припомнил, что он пошел за допингом для всей компании — к ним еще из бухгалтерии пара телок присоединилась и этот, долговязый креативщик из отдела дизайна с бородатым сисадмином… Нет, допинг он не донес. Даже не дошел до стойки… Точно, не дошел. Лёха отчетливо вспомнил, что у кабинок биотуалетов тусовалась кучка озабоченных, вспомнил, что ему так тусить с постной рожей не захотелось — ну какой герой — любовник будет сиротливо маячить в очереди в сортир, потому он по дороге за выпивкой и орешками невзначай свернул в эти проклятущие кусты, бормоча под нос непойми откуда запомнившееся:

— Снова манит меня, заставляет куда-то бежать проклятое пиво!

Пиво тут было не при чем, пиво как раз пили в автобусе, на котором их коллектив прибыл в эту глушь, но присловье было хорошо, Валерке тоже нравилось, вот Лёха его и пользовал к месту и не к месту, нельзя сказать, чтоб был Лёха очень уж веселым юмористом. Так, а что там было в кустах? Что-то еще запомнилось или нет? Запомнилось — когда он залез поглубже, путаясь в ветках и сделал свои маленькие, но важные дела, рядом с собой Лёха увидел маленький огонек — ну вот как светлячок из детства, только те были зеленые, а этот огонек был мерцающим желтым — от лимонного до оранжевого и висел практически неподвижно. Еще подумал:

— Принесу телкам, а там видно будет. Пожалуй, все же Танька! Хотя у Лильки такое декольте… И соски через купальник торчат!

И вот на этом все воспоминание заканчивалось. Вроде как он этого светляка все же цапнул. Ну не светляк же его так оглоушил? Ладно, надо выбираться. Можно подсуетиться если и попасть на перерыв, может это проскочит? Все-таки генеральный не всех сотрудников всех филиалов в лицо помнит, может и удастся тихо подсесть в задний ряд, и как будто тут и был? Времени-то сколько сейчас?

Айфон не порадовал. Получалось, что на два часа уже опоздание, тут уже точно переписали всех на тренинге. Ладно, все равно выбираться из кустов придется. Вот вопрос — куда? Лёха прислушался, но ничерта слышно не было — лагерь же вроде б должен быть рядом, хотя если все на тренинге — то перед генеральным никто не пошумит. Валерику позвонить не выйдет — айфон исправно сообщал две новости — и обе неприятные — связи нет, и зарядка вот-вот закончится. Здорово! Этот Мухосранск с украинско-белорусским окончанием на «О» не подкачал.

Лёха выругался и, стараясь, чтобы гудевшая голова не слишком раскачивалась из стороны в сторону, побрел туда, где вроде бы был просвет среди этого чертового кустарника. Когда выдрался из этого проклятого кустарника, понял, что не туда вылез — проселочная дорога тут имелась, озерцо тоже, а вот здоровенного лагеря — и следов не было, даже тех же бутылок пластиковых и всяких упаковок — словно кто специально берег выдраил как тысяча китайцев. Пошлепал по песочку вдоль берега — сколько глаза хватало — никаких признаков людей. Тишина почти полная, только комарье звенит, да здоровенные такие, заразы. Ну, ваще!

Оставалось только идти по этой дорожке, она-то всяко куда-нибудь приведет, а там договориться, чтобы подбросили до лагеря… Работу свою Лёха не любил, зарплатой был недоволен, но вот так глупо с ней расстаться тоже не хотелось. Опять же обедом должны были покормить, завтрак-то уже пролетел, как фанера над Парижем. Идти в пляжных шлепанцах было неудобно, дорога была в лужах и глубоких колдобинах. Лёха шел и чертыхался. По-прежнему вокруг не было ни души, хоть бы какой пейзанин на мотоцикле попался — так нет, тихо вокруг. Разве что вот комары стараются изо всех сил. И мухи откуда-то взялись — здоровенные, наглые изумрудно — зеленые и синие, блестящие, словно китайские игрушки. И запашком каким-то потянуло. Сладковатым, но неприятным. Что-то с этим запашком было связано. Не сейчас, в детстве вроде… Помойка? Нет, не то. Лёха покрутил носом, прошел еще полста метров и ахнул — за поворотом эта убогая дорога, если ее можно было так назвать, наконец, вылезала из кустов на более-менее ровное пространство, и теплый ветерок именно отсюда тянул гадостный запах, тут запах стал гуще и Лёха отлично увидел — откуда и чем пахнет. Прямо у дороги торчал непонятный буро-черно-белый

бугор, поодаль из травы так же холмились чем-то похожие бугры, той же расцветки. Скорее удивившись, чем ужаснувшись, Лёха вдруг понял, что это валяется и воняет падалью здоровенная коровья туша. И дальше — тоже дохлые коровы и их тут не меньше двух десятков. И ладно бы просто дохлые коровы, мало ли их с ближайшей фермы сюда приволокли… Но с этими было все очень неладно — распотрошена была ближайшая туша совершенно зверски, валялась в луже кровищи и из вздутого брюха вывалились сизые и зеленоватые кишки. Бурые пятна крови так же пятнали и соседние туши. Радостные мухи жужжали на манер нескольких генераторов, столько их тут было, и оторопелый Лёха, содрогаясь от брезгливости, злобно отмахивался от тех, что садились на него. Отшлепав подальше от лежащей почти на дороге коровы, Лёха наконец-то ужаснулся, потому что до него доперло, что запросто так убивать стадо коров никто не будет. Одна за другой в голове пронеслось сразу несколько идиотских мыслей, которые и сам Лёха таковыми посчитал. Какие тут волки! И инопланетяне тоже не бывают. Тем более они берут внутренности — а тут вон валяется. Тогда кто? Испугавшись того, что его сейчас увидят и либо грохнут как свидетеля, либо загребут, как виновника, Лёха присел на корточки и перевел дух. Потом со скрипом в и так натруженной голове сообразил, что сидеть на корточках посреди дороги всяко еще глупее, чем просто идти. И заметно издалека и толку нет. Лучше идти. Вопрос — куда? Может быть, назад пойти? А что там — медом намазано? Или все-таки вперед? Странно это все. Лёха поднялся и по возможности быстрее засеменил в неудобных шлепках по засохшей грязи проселка, стараясь при этом съежиться и проклиная кричащие цвета футболки и шортов. Теперь на обочине было довольно много хлама, в основном какие-то бумажки и тряпки, но к мусору вдоль дорог Лёха привык и тут только удивился, что нет вездесущих пластиковых бутылей и пивных банок. Когда запах стал тише и Лёха перевел было дух, подловатая дороженька преподнесла еще гадостный сюрпризец — семенивший, как пожилая китаянка, по обочинке Лёха чуть не наступил на сверток каких-то грязных тряпок, в которые была замотана кукла. То есть внешне она была похожа на куклу — такую Лёха дарил сестре Валерки — здоровенная куклеха, размером с годовалого младенца и выглядевшая, как младенец, только эта кукла была очень грязной, загаженной чем-то и сильно помятой. На голову этой кукле словно наступил кто-то. И цвет у куклы был неправильный, восковой, зеленоватый. И опять мухи. И опять запах. До старательно отпихивавшегося от дикого факта сознания все-таки дошло — это нифига не кукла, это как раз младенец. Настоящий. Мертвый. Точнее — убитый. Тут Лёха почувствовал, что его холодом просквозило. Ледяным ужасом. Это все было категорически неправильно, такого просто не могло быть, чтоб вот так по дорогам валялись убитые коровы и младенцы. Ясно — тут маньяк какой-то бродит. Судя по тому, как изувечена была корова — не меньше чем с бензопилой. Ничего другого и в голову не приходило. Разве что уж совсем экзотика — типа Хищников целой команды. Или там Чужих. Чужие так же выдирались при своих родах из организмов — носителей. А ведь похоже! Это что — тут в белорусской или черт ее дери украинской глубинке два десятка Чужих??? Лёха дернулся обойти сверток с трупиком стороной и напоролся еще на одного мертвеца — девчонку лет десяти, которую до того прикрывала не шибко высокая, но густая трава, выдавая место, где, раскинувшись навзничь, валялась белобрысая девчонка с грязными босыми ногами, только небольшой проплешиной. Лёха оглянулся и вздрогнул — таких проплешин было еще несколько. Сунулся было к ближайшей, увидел там старуху в платочке и старушачьей одежде, потом понял, что у покойницы лицо оскаленное совсем молодое — ну не старше его, просто оделась зачем-то так по-старушачьи, наверное это — богомольная, ну православная в смысле, они так наряжаются. И тоже вся растопорщена и в кровище, уже засохшей. Да что тут такое происходит??? Лёха дико глянул вокруг и совершенно неожиданно для себя рванул неуклюжим галопом по дороге. Хватило его сил метров на пятьдесят, все-таки бегать, он со школы не бегал, да и жирком подернулся, пузиком оброс. Остановился, задыхаясь и морщась от боли в ушибленных об дорогу ножках… И вздрогнул от негромкого, но очень злого возгласа:

— Стой!

Лёха затормозил как можно более резко, глянул вбок — там, плохо видимый в пушистых кустиках, стоял невысокий, но широкоплечий парень в желто-зеленой мешковатой одежде, с расплющенной на круглой, стриженной наголо голове, странной шапочке. Тут только Лёха понял, что в руках этот парень держит здоровенное длинное ружье, и ствол этой длиннющей дуры направлен прямо на него.

— Ты кто? — по-прежнему негромко, но внятно спросил парень с ружьем. Очень как-то увесисто это у него получилось, убедительный такой вопрос вышел.

Лёха еще не собрался с ответом — мысли скакали, словно мультипликационные кенгуру, как за спиной спросившего раздалось низкое рокочущее рычание, словно там пряталась здоровенная собаченция типа той, что у соседа с третьего этажа. И не успел Лёха напугаться еще раз, как рычание перешло в низкий визг и закончилось требовательным и трубным звуком Му. Офисный работник совершенно очумел от всего этого, даже попятиться толком не получилось.

— Стоять, Зорька! — не оборачиваясь на рев за спиной, прикрикнул властно парень с ружьем и повторил вопрос еще раз, настойчивее:

— Ты — кто?

И нетерпеливо дернул ружьем, подчеркнув этим сразу несколько вещей — например то, что ждать долго он не собирается.

— Лёха! — неожиданно для самого себя выпалил вспотевший от страха горемыка.

Парень с ружьем задумался, критически осматривая стоящего на дороге. На его простоватой физиономии отразилось то, что осмотром он остался, весьма недоволен.

— Лёха, говоришь? Сколько вас тут таких?

— Не знаю, мы тут тренировались, вся компания. Тут наш лагерь должен быть рядом — зачастил Лёха и осекся, подумав, что может быть именно этот паренек в смутно знакомой одежонке и причастен каким-то образом ко всем этим убитым коровам и богомолкам. Ружье-то вон оно, в руке. А по Интернету со всеми этими репортажами эксклюзивными давно известно — маньяков чертова куча, так что зря это про лагерь-то брякнул.