Лекарь для оборотней

Скворич Юлия

— Осторожно, не колыхай. Не нужно поднимать осадок, — предупредил меня Иваныч.

Так и отправились стройным рядком наверх в «мужскую» комнату, куда перенесли нашего вожака. У кровати я замерла.

Андрэ лежит на белоснежной постели, повязка всё ещё кровит. Дмитрий снова выгоняет всех из комнаты без зазрения совести.

Мой альфа так меня берёг, чтобы видела как можно меньше схваток и крови. И меня, и брата. Но когда пришло время помогать ему — я снова испугалась. Что я делала? Просто сидела и смотрела? Смотрела, как Дмитрий не без помощи подоспевших альф с Владимиром во главе аккуратно оттаскивают нашего Вожака от нас на середину

комнаты, под свет. Чтобы дать хирургу простор и лучший обзор. Смотрела, как он борется за жизнь Андрэ и молчала. Пока Кирка безуспешно дозываясь меня не оставил попытки. Из-за связи ли? Такая бесполезная дура…. Словно это и не я была. Раньше так не было. Ни за что не буду чувствовать себя так снова!

Сейчас он без сознания, и моя очередь помогать ему.

Дмитрий приподнял альфе голову, одной рукой мне не так просто это сделать. Кирилл помогал держать подбородок. Вливала осторожно. Ровно половину. Вторая пойдёт на лечение того альфы, что предупредил нас первым, и тем самым спас. Хоть бы выжил.

Наш Вожак медленно приподнял дрожащие веки.

— Как ты? — шёпотом спрашиваю я.

— Нормально, — ответил альфа, не сводя глаз с моего лица, будто на нём сосредоточен весь свет в комнате сейчас.

— Я ужасно глупая…

— Ты молодец, вы молодцы, — болезненно улыбнулся он. — Я просчитался немного. Вы с Киркой, потерпите ещё. Чуть-чуть осталось. Дороже вас у меня… — он замолчал, притронувшись ногтями к моей щеке. Я хочу поцеловать их, но рука безвольно падает на постель.

— Что с ним?

— Спит, ему отдых нужен, — ответил мне Кирка, он тактично отвернулся, стоя спиной к нам, стоически терпел, пока Иваныч его штопал. Зато Дмитрий не отворачивался, хоть и был занят.

— Противоядие…

— Подействовало, — заверил Иваныч, — он же пришёл в себя.

Снова обращаю взор на альфу. Когда спит, он такой милый, что может лечить своим видом всю онкологию мира.

Хочу погладить его по бледной щеке, но сил не хватает. Жутко устала.

— Сколько он будет спать?

— Пару дней, — задумчиво отвечает Иваныч, накладывая свежий пластырь на Киркину скулу. — Нужно больше времени, чтобы регенерировать изнутри.

Едва слышно в комнату вернулся местный вожак.

— Жив?

Дмитрий кивает. Отдаёт вторую половину противоядия вместе с устными инструкциями. Штоф, замотанный в остатки чёрного бархата, бережно уносят, не касаясь самой бутылки.

— А… — начинаю я, провожая штоф взглядом.

— Ты достаточно держала его в руках, силы хватит, лишь бы не касались бутылки, — ответил Кирка и сходу обратился к местному вожаку. — Выяснили, кто это был?

— Камикадзе, мать их, — поморщился Владимир.

Дмитрий только вздохнул. Вожак хмыкнул.

— Хоть одного взяли живым?

Владимир отрицательно дёрнул головой, играя щекой. Раздражён. Понятно.

— Отдыхайте. Охраны сейчас — больше не сунутся, — Владимир тоже измотан, видок у старикана неважнецкий.

Ну, ну…

— Ты бы тоже отдохнула, на ногах не держишься, — мальчишка намекает на мой безучастный вид.

— Угу, — легко соглашаюсь я.

И правда, сил нет.

Не помню, как спала. Кажется, прям здесь, то ли на полу, то ли на одеяле. Помню, как Иваныч всё же растолкал нас с Киркой на рассвете, заставил добрести до ванной умыться и поесть.

Завтрак проходил в вялой, немногословной атмосфере.

— Большие у тебя потери, Влад? — обеспокоено спросил Дмитрий.

— Нулевые, —

усмехнулся Владимир. — Игнат вовремя тревогу поднял. Твоей настойкой подлечили, с утра носится вон, дебил, с охраной собачится.

— Зачем? — непонимающе спросила я.

— Он их начальник. Раздаёт всем хорошей трёпки. Что вы положили в настойку?

— Ничего, кроме омелы.

— Спасибо, — серьёзно говорит он.

Облегчённо кивнула, обрадованная новостями. Так, все живы выходит? Не покидало странное чувство, как будто что-то должно было случиться, но не случилось. Или случится вот-вот.

— Собрал всех, кого нашёл, — продолжил Владимир. — Теперь к нам на милю к городу не подступятся. Но я думаю, свои силы они растратили. Наших в разы больше. Атак не будет. Ваш Вожак такого же мнения.

Успели, значит, перекинуться парой слов вожаки, пока мы в ванной были. Будь моя воля — не оставила бы Андрэ одного наверху. Но. Во-первых, ему нужен отдых и постельный режим, а с нами сие невозможно. Во-вторых, за ним смотрят, и Иваныч это контролирует. В третьих, нам с Киркой тоже нужно питаться и отдыхать. Желательно. Не знаю, как он мальчишку заставит, но точно нас до завтра в комнату к альфе не запустят. Всё это время Андрэ то приходил в себя, то вновь впадал в беспамятство. Иваныч сказал, что так будет ещё примерно сутки. Его телу нужно время, чтобы исцелить себя. Чудо, что вообще у нас нашлась омела. Так что будем слушаться Дмитрия и не тревожить нашего командира.

Дмитрий молча кивнул Владимиру, снял плёнку с тарелки с омлетом, принялся жевать, размышляя о своём. Непривычно тихий Кирка повторял его действия. Ни шуток, ни ехидных замечаний. Устал наш мальчик.

— Хорошо, что Владку сплавил, пусть сидит там на кампусе, пока не разрешим тут все дела.

Кирка на секунду оживляется, поднимая большой палец правой руки вверх, демонстрируя единомыслие с вожаком, но другой причине, разумеется.

Я сделала большой глоток из своей кружки почти не чувствуя вкуса. Упоминания о Владе коробили. Где-то внутри, если внимательно прислушаться, я знала, что Андрэ сейчас крепко и спокойно спит в своей постели, и это было странно… Я абсолютно не привыкла к такого рода ощущениям, когда физически чувствуешь кого-то другого, и точно не знала, что с этим «богатством» делать. Надеюсь, когда вернёмся в наш город — мне всё, наконец, объяснят и научат с этим жить.

Что-то припекало в боку. Сначала незначительно. Но когда терпеть стало невыносимо, я пощупала карман и поняла, что это мой телефон, который я успела захватить утром из «своей» комнаты, чтобы написать в свободную минутку Настёне. Аппарат нагрелся как конфорка, я с изумлением вынула его из кармана. Дмитрий резко поднялся из-за стола, лицо его ничего не выражало, я так и не узнаю, что он собирался сделать. Телефон вспыхнул прямо у меня в руке и с громким звуком разлетелся на осколки.

Инстинктивно отшвырнув раскалённый кусок сплава на пол, я потрясла рукой. Кожа на ладони и пальцах не похожа на кожу, она обуглилась и стянулась, как лопнувший воздушный шарик. Я смотрела на почерневшую руку как на картинку из методических пособий по травматологии: ни крови, ни мяса, ни кожи не видно. А через пару мгновений пришла боль, такая, что я закричала. Дмитрий, проклиная всё на свете, схватил меня за локоть, потянул за собой и наклонил к мойке, открыв кран с холодной водой. Я взвыла сквозь зубы от усилившейся боли, но через секунду она стихла. Стало легче.