Лекарь ушёл в будущее
Шрифт:
– Эх, раньше успел… – проворчал мафиозо.
Не выиграл, разумеется, но определенный азарт у меня проснулся. Я перестал подсматривать и пытался сам угадать, что за число обозвали очередным странным словосочетанием. Тем более, что логика определенная была. Двадцать девок – по созвучию двадцать девять. Половинку просим – сорок восемь. Гагарина и Терешкову не угадал. Нет, я помнил, что Гагарин в шестьдесят первом году в космос полетел, но вот когда Терешкова… Впрочем, даты всегда были моим слабыми местом.
Победил рыжебородый. Бочонки снова ссыпали в мешочек, картонки сложили стопочкой, и лото спрятали
А гости продолжили общаться и выпивать.
Вечеринка была довольно милой, хоть и немного скучноватой. Было заметно, что знакомы все эти ребята давно, у них масса общих воспоминаний, которыми они время от времени начинали делиться. Они явно считали себя интеллектуалами весьма широких взглядов. Ну и, в принципе, ими даже были. К стране своей относились с долей иронии, но без явной какой-то ненависти. Не диссиденты. Состоявшиеся личности, добившиеся неплохих успехов. Анекдоты про Брежнева рассказывали, не без того. Про политику говорили и спорили много. «Международную панораму» смотрели много, и потом с удовольствием ее обсуждали. Расширение НАТО, напряженность на Ближнем Востоке, правый берег реки Иордан и Сектор Газа… В каком-то смысле, ничего даже и не поменялось в политической повестке дня.
Я от бесед не отлынивал, но особо не высовывался.
– Феликс! – после очередного тоста к психиатру повернулся мафиозо. – Между прочим, ты нам пока ничего не рассказал про своего гостя, и чем он такой замечательный.
– Да?! – театрально удивился Феликс. – А я считал, что уже все уши вам прожужжал о том, какой он замечательный парень. И какой у него талант… Сейчас, подождите, я должен вам показать…
Он выскочил в коридор, по всей видимости, к своему портфелю. Вернулся в комнату, размахивая журналом «Здоровье».
– Вот, смотрите, друзья мои! – Феликс положил раскрытый журнал на стол перед всеми. – Вот эту замечательную статью написал мой молодой друг. Только это по большому секрету, и, я надеюсь, дальше этих стен информация не пойдет.
– А почему это секрет? – спросил рыжебородый, подвигая журнал к себе.
– Автором указан только я, – громким шепотом объяснил Феликс. – «Здоровье» слишком серьезный журнал для вчерашнего студента. Но, клянусь, я не написал ни строчки! Все Иван!
– Надо же, а я и не знал, что ты журналист! – хохотнул Рыжебородый, поднимая взгляд от страниц журнала.
– Так вы тоже знакомы! – воскликнул Феликс и посмотрел на меня. – Ну давайте же, давайте! Поведайте свою историю!
Я сделал вид, что смутился и опустил глаза. Ну да, мне-то рассказывать было совершенно нечего, я этого рыжебородого впервые видел. В отличие от него.
– В Москве виделись, прошлым летом, – сказал рыжебородый. – Нас поселили в гостинице «Космос», а этого толкового юношу приставили к нашей группе. И девушка с ним еще была. Тоже умненькая такая, рыженькая. Так и жили. Я опекал своих африканских подопечных, а эти ребятишки – меня.
– На КГБ значит подрабатываешь? – уже не очень дружелюбно сказал кучерявый бард.
– С чего вы это взяли? – нахмурился я.
– Кто бы тебя пропустил сопровождать иностранцев, если бы ты исправно не стучал, – презрительно объяснил он.
В компании как-то резко похолодело. Все как будто попытались отодвинуться от меня подальше и стать как
– Ну что замолчали-то? – спросил он. – Самое время выпить!
– Феликс, как-то не очень хорошо с твоей стороны, тебе не кажется? – мафиозо явно не хотел заминать тему. – Мы же привыкли, что среди своих здесь, можно говорить, что угодно. А сейчас я что-то не уверен, что мы с вами не наговорили себе на срок…
Но посмотрели все не на Феликса, а на меня.
Глава пятая. Не обещайте деве юной…
Феликс тоже на меня не смотрел. На его лице даже на какое-то мгновение промелькнуло выражение обиды и досады. Не то на мафиозо с истфака, не то на меня, который оказался не тем, кем кажется. А может в целом на возникшую от чего-то неловкость. Феликс в принципе во многом был похож на ребенка, и реакции у него такие же примерно были.
Однако, надо было выкручиваться. И Феликса из сложившейся ситуации тоже выручать.
– Ах, если бы, – я скривил саркастическую физиономию и развел руками. – Я бы может и рад на КГБ поработать, только не взяли. Слишком молодой и приметный. Так и оставался всю олимпиаду на положении принеси-подай…
– Вы такими вещами не шутите, молодой человек, – ноздри мафиозо начали раздуваться.
– Это почему еще? – усмехнулся я. – А что мне прикажете делать? Рвать на груди рубаху и кричать, что я не стучал? Так нет у меня лишней рубахи, вот засада какая…
Раздались смешки. Ледок начал ломаться.
– Толя, ты меня извини, конечно, – декан истфака поднялся. – Но это положительно… Я как-то привык, что на наших сборищах мы можем говорить, что думаем, а сейчас…
– Кстати, я же знаю свежий анекдот про КГБ, – задыхающимся шепотом проговорил красномордый. – Звонок телефона, чекист берет трубку, а мужик, такой: «Здравствуйте, у меня попугай пропал!» Тот и отвечает: «Так это не к нам, это вам в уголовный розыск надо…»
– Вася, у нас серьезный разговор, анекдот может и подождать, – сквозь зубы процедил кучерявый.
– А я не слышал этого анекдота! – жизнерадостно заявил рыжебородый. – Давай, Васек, не тяни резину.
– Да старый анекдот, все знают наверное… – стушевался красномордый под суровыми взглядами мафиозо и кучерявого.
– Я тоже не знаю! – заявил с самого верха лестницы Анатолий. – Продолжай, давай, не тяни!
– Ну, в общем, тогда мужик отвечает испуганно: «Да знаю я, куда обращаться. Только спешу заявить, что я с ним не согласен!»
Не смеялись двое – кучерявый и мафиозо. В принципе, я даже, наверное, могу понять, почему. Декан истфака переехал в Израиль в конце восьмидесятых. Такие вещи редко случаются внезапно. А кучерявый… Я бросил на него косой взгляд. Память ничего не подсказала, ни старая, ни новая. Человек был незнакомый, в средствах массовой информации не мелькал, и в мое поле зрения во время журналистской работы не попадал. Из этого следует… ничего. Может он еврей, и его семье досталось тоже. А может просто из породы вечной кухонной оппозиции, убежденной в том, что за ним непременно следят. Хотелось отпустить ехидный комментарий, но я не стал. Если здесь и правда задет национальный вопрос, то лучше не трогать эту тему на дружеских посиделках.