Лекарства Фронтира
Шрифт:
Интерлюдия. Грязные наветы и чистая истина.
Дул холодный северный ветер, к которому периодически примешивались падающие с неба снежные крупинки. На далекой земле они мгновенно таяли, не образуя ни сплошного снежного покрова, ни даже островков белого цвета среди грязи и пробивающейся через неё первой весенней травки, однако назвать подобную погоду хорошей мог разве только эскимос, для которого все, что выше температуры таяния воды — жара несусветная. Капитан летучего корабля стоял на носу своего судна, взирая на медленно приближающийся город и мрачно хмурился, в раздражении кривя губы.
— Ну, вот что мы тут делаем, а?! — Гневно вскричал Андрэ, едва удерживаясь от того, чтобы кулаком по чему-нибудь стукнуть. Ветер, покорный воле своего хозяина унес его слова далеко в сторону и вряд
— Хм… — Словно бы всерьез задумался отец Федор, внимательно разглядывая медленно закипающего племянника. — Ладно-ладно! Не похож. Курьеры и прочие мальчики на побегушках, они обычно спортивные, и могут упереть на своем горбу больше, чем иной грузовой верблюд. А ты чем дальше, тем больше расплываешься вширь и скоро уже меня догонишь.
— Это последствия боевых травм, отравления ядовитым газом и пересадки почек! — Возмутился Андрэ, гневно потрясая отдуловатыми щеками и безуспешно пытаясь втянуть не такой уж и маленький животик, скрыть который не могла до конца даже искусно скроенная форма мага-воздушника высокого ранга. Создатель данного конкретного мундира ведь в первую очередь пытался добиться от неё максимальных защитных свойств, а уже только потом следил за идеальностью фасона. И делал он это по просьбе клиента, который был вполне согласен выглядеть не слишком блистательно, если это даст ему лишние шансы дожить до того момента, когда зачарованная ткань сносится по естественным причинам.
— Угу-угу, я ведь и не спорю, — согласно покивал священник, который почти всегда говорил людям то, что о них и думал, сдерживаясь исключительно по долгу службы или из чувства самосохранения. — А еще это последствия отсутствия регулярных физических нагрузок, периодического приема алхимических стимуляторов, посещения обязательных для нас светских мероприятий с их непременным застольем и единоличных приемов горячительного, неоднократно переходивших в натуральные запои.
— А что делать? — Раздраженно пожал плечами Андрэ, который был готов чистосердечно признаться в том, что слишком много выпил, лишь в те моменты, когда ужасно страдал от мук похмелья. — В отличии от тебя исповедь и молитва абсолютно не помогают мне бороться с кошмарами, а этикет деловых встреч из-за наличия военных действий особо не меняется…И не переводи тему! Если на курьера я не похож, то почему ты взялся за работу, из-за которой нам пришлось все бросать и нестись почти в прямом смысле к черту на куличики?!
— У меня на то было целых пять причин, причем, весьма серьезных причин, — пожал плечами священник, с доброй улыбкой взирая на своего племянника и размышляя о том, что чего-то в воспитании юноши, несмотря на все усилия, всё-таки упустили, раз он позволяет себе орать на старших. Может, ремня тогда не хватало? Так вроде не жалели его… Или на резко испортившийся характер Андрэ так повлияла война и начавшие мучить парня последнее время кошмары, наполненные кровью, болью, страхом и смертью? — Могу и перечислить, если ты сам до них не додумался.
— Уж будь любезен, — высокомерно фыркнул молодой аэромант.
— Во-первых, если ты хочешь когда-нибудь увидеть меня настоятелем монастыря, архиереем или иным обладателем по-настоящему серьезного чина, способного оказать весомую пользу всему нашему роду, то мы должны использовать каждую возможность для того, чтобы продемонстрировать начальству свою верность и полезность. — Отец Федор продемонстрировал племяннику растопыренную пятерню и для большей наглядности принялся по очереди загибать пальцы. — Во-вторых, топливо последнее время недешево, а воспользовавшись официальным поручением появилась возможность абсолютно бесплатно заполнить трюм под завязку, чего хватит не только
— Вот как минимум два твоих последний утверждения вызывают во мне просто дикое желание хряпнуть пару стаканчиков чего покрепче просто для успокоения нервов, — криво усмехнулся аэромант. — Вспомни того Олега, которого мы знали. Нищего ведьмака с контрольной печатью на шее, почти неисправимыми увечьями и захудалым магическим даром. Посмотри на выстроенный им город, к которому мы приближаемся, особенно внимательно посмотри на вон те орудийные башни, каждая из которых имеет свой собственный щит крейсерского класса и оснащена орудием, способным стрелять едва ли не за горизонт и предоставлять угрозу тому же крейсеру. Мы ни хрена не знали этого чернокнижника! И ни я, ни ты не способны даже предположить, чего от него на самом деле можно ожидать! Если же у Коробейникова стал подходить срок расплаты по тем контрактам с повелителями нижних планов, которые он заключил, то от пытающегося выжить темного мага можно ожидать и чего похлеще, чем банальный захват власти и устранение тех, кто мешает ему приносить жертвы. Люди делали и куда более безумные или кровавые вещи, пытаясь спасти свою душу от лап архидемонов.
— Делали, — не стал спорить отец Федор, потирая подбородок и рассматривая город внизу. Пока еще не очень крупный, но без сомнений защищенный по высшему разряду, ибо взломать такую оборону сумела бы далеко не каждая воздушная эскадра. А ведь орудия, да и магические щиты, были взяты его бывшим подчиненным в качестве трофея…Скрепя сердцем, священник вынужденно признал, что его бывший подчиненный как минимум не продешевил, продав свою душу по крайне выгодному курсу! — Однако пусть наш старый знакомый и стал без сомнения куда сильнее, чем был, но большая часть его мощи сейчас заключена в людях, которые с ним работают. В частности в Буряном не первый век проживает многочисленное семейство Полозьевых, с одним из представителей которого мы также хорошо знакомы. И татары, выводящие свою родословную от самого Чингисхана, должны костьми лечь, но не дать разрушить их жизнь вероломному союзнику. Местный мэр же им родственник. А еще рядом с городом язычники буквально на днях начали возводить капище Перуна…И если есть в этих конкретных нехристях чего хорошее, так то, что чертям они дают, прости господи, просраться при каждом удобном случае. Не любят сии идолопоклонники с их покровителем врагов рода человеческого, и должен признать, то у них взаимно.
— Да, весомые аргументы… — вынужденно согласился маг-воздушник. — Для нас. А для Олега? Для настоящего, я имею в виду, а не той маски, которую нам не один год старательно демонстрировали.
—Какой он в действительности, сложно сказать, — развел руками отец Федор. — Но все же я думаю, показывал он больше, чем скрывал. Мы видели его практичность, заставляющую выжимать все возможное и из себя, и из доступных ресурсов. А также интеллект и гордость.
— Да, гордости у него всегда было хоть отбавляй, — согласился Андрэ. — Общался со мной практически как с равным, даже когда обычным ведьмаком считался…Но разве это что-то меняет? По твоим же словам она ужасный смертный грех, а ну никак не добродетель.
— Гордыня — смертный грех, — поправил его отец Федор, досадливо вздыхая. Несмотря на многократные попытки приобщить племянника к вере, результаты достигнутые священником можно было назвать в лучшем случае удовлетворительными. Ну, вот как можно в столь важные вещах, такие грубые ошибки делать?! — И подумай, стал бы Олег, губить своими руками все, чего добился, подменяя местных священников немертвыми марионетками…Ради чего? Ради того, чтобы они не мешали ему ловить людей и бросать на алтарь? Сейчас война, и уж с чем-чем, а с жертвами для темных магов нет никаких проблем. Перелетел на территорию осман — и лови кого хочешь. А если лень — то просто обратись в ближайшую тюрьму, где сидят и военнопленные, и бродяги, попавшиеся на преступлениях.